Макс Шрёдингер (СИ)

— И вы никогда больше не потревожите меня?

— Ну к чему такое недоверие? Конечно, я ж тебе ни разу не врала.

— Я с тобой дела ни разу не вела напрямую. Это первый раз.

Столько холода я от Ани никогда не слышал. Словно кубик сухого льда, о который можно обжечься.

— Я обещаю, — кивнула Виктория.

— И Макса тоже не потревожите, и его родных, и близких, и его друзей, — понесло её. Я уже раскраснелся от таких условий. Мне было неловко, что она агрессивно выбивала ответ, хотя его уже получила. Но Ане жизненно важно было услышать этот ответ.

— Ну и дотошность. Я-то смотрю тебя Татушвилле хвалит.

— От ответа не уходи, Вик.

— Да-да, всё так. Никого больше и никогда не потревожу, — с толикой раздражения в голосе заявила Вика.

Аня строго и коротко кивнула.

— Флешка будет у тебя завтра либо днём, либо вечером. Посмотрю как время появится. Мы пойдём.

— Нет, никуда вы так просто не пойдёте. Как минимум он. Его словят и он всё-всё о нас выложит, — произнесла Виктория. — Игорь, завези их обратно к дому. Всё по протоколу.

Бугай встал, протянул мне вновь повязку на глаза.

— Без фокусов, — шепнула мне на ухо Аня.

Я кивнул.

Её везли на переднем сидении.

— Ань, ну на кой сдался тебе этот пацан? Ты ж у нас просто умничка. Да мы с тобой тут жизнь разукрасим.

— А смысл? (Пауза) Игорёк, вот в чём смысл жизни? Вот ты хоть представляешь? Ну, что ты скажешь?

— Что может сказать человек, отсидевший за то, что забил насмерть педофила? Виктория Борисенко нас ведёт к лучшему миру.

— Может и так, только, наверное, это твой смысл жизни. Богатство, власть, могущество… Ты просто не понимаешь. Оно всё приедается. Даже хорошая и спокойная жизнь, даже справедливость. Особенно справедливость.

— Почему справедливость предается?

— Ох, Игорёк. Потому что это пустые слова, — с горечью и тоской в голосе заявила Аня, замолкая.

— Зачем ты тогда нам помогала? — не унимался Игорь, снова заводя этот разговор. — У тебя была цель, был смысл?

— Никакого смысла не было. Я плыла через бесконечную пучину времени, пробираясь наощупь через туман, с ледяным сердцем и холодной душой. Став почти как мой отец. Став Холодным Сердцем. Почти. Смысл не появился бы, даже если бы мы задуманное провернули. Я просто была, существовала. Говорят, для таких как я есть Трактир «Нытики» где-то там, далеко отсюда.

— Не слыхал о таком, — отозвался Игорь.

— Конечно, ты не слыхал. Я вот думала уже идти искать, но передумала.

— Влюбилась? Ну колись, Ань.

Я знал, что он на меня обернулся.

— Ты ж потом пацану память подчистишь? Мне приказали проследить.

Ой, попадос.

— Да, конечно подчищу. Влюбилась ли? — протянула Аня. Я с замиранием слушал, а сердце колотилось. Я не в силах был его унять. — О таком не говорят вслух и всем подряд.

— Ой, точно влюбилась, как моя дочурка младшая, как маленькая девочка, — захохотал он. — Ты, да в этого заморыша. Вот уж не ожидал я. Ну, как говорится, любовь зла…

— Во имя Адельгейды, заткни хлебало, а, Игорёк?

— Да что ты кипятишься. Это ж хорошо. Любовь — это прекрасно. Я в книжке читал, — он захихикал.

Ну и тролль этот Игорёк.

Мы доехали. Меня развязали, помогли выйти из машины.

— Игорь, — с какой-то толикой неуверенности произнесла Аня. — Ты уж извини, при Вике не хотела говорить, но на Макса не всегда моя магия действует.

Он закусил губу, с сожалением посмотрел на меня.

— Ну ты попробуй, потому что вариантов у нас немного.

Аня подошла ко мне, сделала несколько пассов руками. Я похлопал глазами, посмотрел по сторонам, увидел Аню:

— Аня, привет. А что это за бугай с тобой? Ой, простите, я не хотел грубо. Но Вы большой!

— Спасибо, я таксист, — он взял телефон. — О, деньги пришли. Спасибо ещё раз, что мимо счётчика!

Он сел в машину и довольный уехал.

Аня смотрела на свои руки.

— Сработало?

— Неа, — покачал я головой.

— Ах ты обманщик! — стукнула она меня кулаком в грудь. — Знаешь, что я делаю с обманщиками?

— Я не обманывал. Я подыграл.

— А разница?

— Это как с недотёпами, — вспомнил я её речь. — Недотёпа — это тот, от действий которого страдают люди. Значит обманщик по такой логике…

— …тоже человек, от которого страдают другие. А здесь никто не пострадал, — задумалась она. — Мораль, справедливость и закон — пустые слова, — вздохнула она и стала снова грустной.

— Моему желудку Шрёдингера срочно нужны черри, — сообщил я, указывая на живот. — А у тебя сколько времени есть свободного?

— Столько, сколько потребуется. Мне нужна твоя помощь, — загадочно сообщила она. — Значит и я соврала, получается, что дело плёвоё.

Мы заскочили в местный магазинчик, выбрали более-менее приличную веточку черри и побрели ко мне домой. Нервы, если честно, горели.

— Ты хорошо справился.

— С похищением? Неа, не хорошо. Я сейчас приду и меня накроет, вот уверен, что накроет. Я себя знаю.

Но меня не накрывало. Сознание переключалось на Аню и было плевать, что со мной творилось.

— Ты что-то со мной делаешь, чтобы я не нервничал? Это какая-то магия?

— Никакой магии, — честно развела руками медноволосая девушка. — По правде, после Нексуса на тебя ни одно моё заклинание так и не подействовало.