Макс Шрёдингер (СИ)

Фотки: парень в очках без оправы, женщина в шляпе, девушка с узкими глазами и чёрными волосами, широкомордый мужик с короткой щетиной и Аня. Я поднял взгляд, увидел лицо Ани, которое не выражало ничего. Она копалась в телефоне. И всё же мне не хотелось на неё указывать, вдруг она и сейчас мне мерещится и это какая-то проверка на шизофрению.

Почему они её не видят?

— Почему вы её не видите? — вдруг неожиданно для самого себя задал я этот вопрос.

Иван повернулся, посмотрел с удивлением в угол, где стояла Аня, красная, как бурак, прикрывая глаза ладонью. Ей от чего-то было стыдно.

— Не видим кого?

— Её! Почему она невидимая? Почему только я её вижу? — возмущался я, тыкая пальцем в фотографию. Я едва не вскакивал со своего места. — Ты настоящая? — спросил я у Ани.

И тут её не стало. Вместо неё оказался пустой угол.

«Сегодня вечером в парке», — всплыло в памяти и стало как-то одновременно и приятно, и противно.

— Забудьте, — буркнул я, укрывая лицо руками.

— Что забыть?

— Мне мерещится девушка, похожая на эту, — я ткнул пальцем в узкоглазую.

— Вы мне показывали только что эту.

— Я перепутал, они рядом лежат.

— Нет, не рядом.

— У меня в голове — рядом!

— О боже, — вздохнул следователь, потирая лоб двумя пальцами. — Давайте тогда ещё раз: где по вашему в вашей голове вы были во вторник вечером?

Вопросы шли по кругу. Мне принесли воды, при этом еды никто не дал. Я не мог позвонить, меня под конвоем отвели в туалет, где я ожидал снова в самый неожиданный момент встретить странную рыжую. Нет, ничего этого не было. Просто слова, слова и ещё раз слова. Времени было уже шесть вечера. Я чувствовал себя изнасилованным в уши, благо меня никто не бил. Сердце уже устало колотиться и сейчас всё, чего мне хотелось, это упасть и потерять сознание, как тогда на выходе из туалета. Ещё чуть-чуть, и уже вечером я не смогу никуда попасть.

В шесть часов пять минут вдруг зашёл другой человек: ссохшийся старик, в форме увешенной, орденами. У нас 60 лет никаких войн не было, а у него орденов на два килограмма. В общем мне уже на тот момент было плевать, кто меня будет пытать: черноволосый холодный мужик с непрошибаемой психикой или витрина с орденами.

— Молодой человек, чего грустите? — довольно бодро выдал дед.

— Я домой хочу! Вы дверь закрыли? Вы же дверь закрыли? А то кот убежит!

Я подскочил на месте.

— Заботиться о животных — похвально. Иван, будьте добры, вы дверь закрывали?

— Не на замок. Тот, к сожалению, сломан, — отозвался уставший Иван. — По какому поводу, Николай Виссарионович?

— Я хочу переговорить с Вами, Иван, с глазу на глаз, — улыбнулся дед, а я улыбнулся за ним следом, положив лицо на стол и глядя в стену.

Иван встал и вытащил деда под руку за дверь. Я предполагаю, что за дверью они выясняли отношения, хотя кто его знает. Да и кто я такой, чтоб предполагать? После Иван заглянул:

— На выход.

Я медленно побрёл на выход, совершенно не понимая, что происходит. На вахте мне вернули мой телефон. 187 пропущенных от Паши, два от Сергея, даже целых два от мамы! И куча сообщений с работы. В два клика, немного матерясь на медленный интернет, я зарегистрировал на сегодня больничный. Отписался в чате, выслушав, что должен предупреждать о таком заранее.

Затем я пошёл на остановку и улёгся там, распрямляя ноющую спину.

На мгновение я прикрыл глаза, а когда открыл, я увидел перед собой серую дымчатую массу с алыми буркалами и острыми чёрными зубами. Я поморгал, но ничего не поменялось. Я попытался крикнуть, но не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Тьма с когтями прошлась по моему лицу и, клянусь богом, я верещал бы как последняя девчонка, если бы смог сделать хоть что-то.

Мой самый большой кошмар, что на приёме у зубного мне вколют парализующее средство вместо обезбола и я не смогу ничего сказать, кажется сейчас воплощался в жизнь. Рядом, совсем рядом от меня прошла женщина:

— Ишь ты, король. Разлёгся на всю лавку.

— Помогите мне! — хотел крикнуть я, но не мог больше даже моргнуть.

Острые когти со щеки соскочили к подбородку, приоткрыли мне рот. Тёмное облако приблизилось, окутало мой взор. Тело сковала судорога, его тряхнуло, в сознании стрельнуло и странное нечто вновь появилось у меня перед взором. Во второй раз всё затянуло пеленой, но вновь очередной прострел, как стреляет больная шея после долгого сидения в одной неудобной позе, и вновь острые зубы перед моим лицом.

Я чувствовал его дыхание, я чувствовал могильный холод, что исходит от него. Я слышал рык, что он издал мне в самое ухо. Но уйдя из поля моего зрения, тварь больше не появлялась, а я снова смог дышать.

— К чёрту всё, я еду домой…

Глава 3. Намерение

Автобуса долго не было. Вначале уверенность, питаемая пустым желудком, сквозила из всех дыр. Это всё мой желудок Шрёдингера, находящийся в вечной суперпозиции, виноват, что даже сейчас, обнаружив в кармане конфету, меня от неё воротило и хотелось макарон с тушёнкой. И сейчас, с опущенным до уровня плинтуса сахаром в крови, я скорее всего начал галлюцинировать.

Я сел, потирая глаза. Голова, кстати, не болела.