Максим Галкин. Узник замка Грязь

А в этот день у нас концерт в Оффенбурге. Кстати, от Баден-Бадена, где праздновала Пугачева, полчаса ехать на машине. Я сказал: «Пусть Максим выступит, а в 10 часов вечера поедет к Алле». Эльвира пообещала все передать, но «как Алла скажет, так и будет». Через день Эльвира звонит и говорит, что Алла настаивает: Максим должен быть у нее на дне рождения с самого начала. Вот так. Тогда я сказал: «Имей в виду, если Максим не выступает 15 апреля, я за этот концерт не плачу». Она ответила: «Как это не заплатишь? Если так, то мы не едем на гастроли». С этого все и началось.

Все-таки я не сразу понял, что эта угроза будет приведена в действие. Поэтому 8 апреля мои представители передали в Москве Геннадию Мокробородову последние 100 тысяч долларов, то есть за вычетом гонорара за один концерт. 550 тысяч долларов – это эквивалент 390 тысяч евро по курсу с сентября 2007 года, которые я заплатил за 13 концертов из расчета 30 тысяч евро за один концерт.

Сначала Галкин никак не мотивировал свой отказ. Ничего не подозревая, 10 апреля я прилетел из Нью-Йорка в Германию, чтобы здесь в аэропорту встретить Максима. Но не дождался. Мой представитель в Германии позвонил в Москву Мокробородовой. Она сообщила, что Максим не выехал в Германию из-за отсутствия у него рабочей визы. Вот эта ложь и стала ключевым моментом скандала.

Когда Галкин говорит, что никакой законной возможности выехать в тур и начать концерты у него не было, так как Виктор Шульман не оформил ему рабочую визу, он лжет. Я был ошарашен, потому что причиной срыва гастролей могло стать что угодно, только не отсутствие рабочей визы. Еще в самом начале работы с Германией я нанял двух адвокатов (один специалист в области эмиграционного законодательства, другой – в области финансов), чтобы узнать законы страны, в которой предстоит организовать гастроли. Они сообщили мне, что здесь достаточно многократной шенгенской бизнес-визы «С». Ее дают ученым, спортсменам, артистам, другим незаурядным людям для того, чтобы они могли без лишних хлопот принять участие в жизни европейских стран, в том числе поработать три месяца в год.

Дважды я спрашивал Эльвиру Мокробородову, какого типа визы у Максима Галкина и его звукорежиссера Романа Гусева, который тоже должен был ехать на гастроли. Получил ответ, во второй раз – письменный, что у всего коллектива именно такие визы. Соответствующий документ у меня на руках. Это было в январе.

10 апреля я послал в Москву e-mail: «Еще не поздно не доводить все до скандала и главное – до суда. Я предлагаю вам прилететь завтра. Ваши билеты действительны на тот же рейс». Вместо этого он продолжал настаивать на рабочей визе. Придумал, будто стоит ему оказаться на немецкой земле, как его тут же арестуют, и тому подобные ужасы. И напрасно, потому что это совершенно неубедительно. Даже главный полицейский аэропорта во Франкфурте подтвердил, что здесь Галкина никто не арестует.

У меня возникла мысль: может быть, Максима кто-то запугал, чтобы сорвать ему гастроли? Тогда я обратился в Министерство безопасности Германии с просьбой дать разъяснение. И одновременно в Министерство труда. Спасибо, немцы отнеслись очень внимательно и буквально в тот же день, 10 апреля, из обеих инстанций со ссылками на статьи немецкого законодательства пришли ответы, что Максим Галкин имеет право выступать с концертами без специальной рабочей визы. Но и это его не убедило. Мне кажется, это первая отговорка, которая пришла ему в голову, и он уже не хотел от нее отступить. Я продолжал ждать его в аэропорту, даже «лимузин» стоял у двери. Но и 11 апреля он не прилетел. На этот день был назначен первый концерт в Германии.

Тогда мы попросили, чтобы он прислал копию своего паспорта, и ему дадут такое разрешение, какое он захочет. На это его адвокат ответил, что Галкин запретил ему присылать копию паспорта. Догадываетесь почему? Потому что в паспорте проставлена виза, дающая право работать.

Мы предприняли еще несколько отчаянных попыток спасти ситуацию. 11 апреля созвонились с Генконсульством Германии в Москве. Там согласились выдать Галкину рабочую визу даже без его личного участия, лишь бы кто-нибудь от его имени пришел и принес паспорт.

Максим придумал еще один повод, чтобы сорвать гастроли. У него вдруг возникли сомнения: а имеет ли право американский продюсер организовывать гастроли в Германии? Я сделал запрос в Министерство труда, и мне прислали новый официальный документ, где дополнительно разъясняется, что Галкин может работать в Германии с американским менеджментом, то есть с моей компанией.