«Максим Горький = Иегудил Хламида»

«Заметили, что Шестов — еврей?

— Ну, едва ли, — недоверчиво сказал Лев Николаевич. — Нет, не похож на еврея; неверующих евреев не бывает, назовите хоть одного… нет».

И это говорит Лев Толстой, когда его окружение кишит неверующими евреями и Россия полна ими так, что крышка кастрюли подпрыгивает от кипящего неверующего еврейства. Не может быть так, что гений в одном отношении гений, а в другом — младенец. Почему Пушкин во всё прекрасно разбирался, а Толстой, дожив до возраста, в котором уже не прилично не быть мудрецом, проявляет удивительную наивность.

Буквально дальше Лев Толстой говорит о Короленко «Не великоросс, поэтому должен видеть нашу жизнь вернее и лучше, чем видим мы сами».

Значит кто такой Владимир Галактионович Короленко — Толстой разбирается хорошо, а кто такой Лев Шестов — ему, видите ли, память отшибло.

В «Анне Карениной, которая является слепком с «мадам Бовари» Флобера, Толстой имеет весьма интересную пару героев: человека по фамилии Левин, и его жену Китти. А вам известно, что это не просто еврейская фамилия Левин — это особенная еврейская фамилия Левин. Это как «фон-барон» у немцев. Это фамилия означает принадлежность к особенной касте иудейских жрецов Левитов, и евреи их очень уважают. Человек с фамилией Левин, Леви, Левитов, Левитан всегда исповедует иудаизм, потому что он по происхождению иудейский жрец; но Левин вместе с Китти, тоже весьма странная кличка для русского человека, венчаются в христианской церкви. Значит, Левин и его жена Кити являются скрыто иудейской парой и Лев Толстой, изображая их со всех сторон положительной парой на фоне несчастных Вронского и Карениной, показывает себя вполне просвещённым человеком в вопросах скрытого иудаизма.

Я не говорю больше, чем говорит сам Горький, а Горький постоянно расказывает об особенных отношениях между Львом Толстым и молодым евреем Сулержицким, режиссёром МХАТа, или, как его называл Толстой, — Сулером. Разве Толстой не знал, что Сулержицкий еврей, когда это чётко видно на фотографии? — Это вы уж извините. Горький говорит:

«К Сулержицкому Толстой относился с нежностью женщины… Сулер вызывает у него именно нежность, постоянный интерес и восхищение, которое, кажется, никогда не утомляет колдуна».

А дальше Горький говорит о Сулержицком: «Он вообще был небрежен, и хотя по женски любил Льва Николаевича, но относился к нему странно, точно свысока немножко».

Это обычная манера евреев смотреть на гоев, как бы не замечая, как на пустое место.

Один из американских бизнесменов говорил так, что он лично беседует с кандидатами на работу и смотрит им в глаза, потому что евреи никогда не смотрят в глаза собеседнику. Но только мимо и выше. Бизнесмен объясняет это тем, что они смотрят на своего бога Иегову и не удостаивают гоя вниманием, даже если этот гой является его потенциальным боссом. Американский бизнесмен объясняет, почему он не берёт на работу евреев, потому что они всегда нанесут удар ножом в спину, или, как минимум, будут шпионить.

Так и еврей Сулержицкий смотрел на своего покровителя — как еврей смотрит на всех, «как солдат на вошь».

Толстой много обсуждал писателей с Горьким. Посмотрите, что «наивный» Толстой говорит о Достоевском, — Достоевском, который в своих «Дневниках писателя» говорит о еврейском вопросе в России с пророческим предвидением и лучше всех Львов Толстых и Максимов Горьких умноженных на самоё себя.

«О Достоевском говорил неохотно, натужно, что-то обходя, что-то преодолевая. Говорил:

— В крови его (Достоевского) было что-то еврейское (!). Мнителен был, самолюбив, тяжёл и несчастен». «Стр. 304).

Значит, для Льва Толстого, Достоевский, который разработал еврейский вопрос в России с предельной ясностью, Достоевский был евреем, а сам Лев Толстой, масон с иудейским именем Лев и интимный друг Сулержицкого — нет. И всем известно, что публичный успех писателя прямо пропорционален его явному или скрытому иудаизму.

А вот что Толстой говорит о французских писателях. Он говорит, что у французов три великих писателя. И как ни странно все они евреи: Стендаль, Бальзак, Флобер с Мопассаном и братья Гонкуры. Это кого перечисляет Лев Толстой, хотя он мог бы добавить ещё французских всех еврейских писателей, начиная с Франсуа Рабле и философа Декарта, Блеза Паскаля, Бомарше, Вольтера, Руссо, Дидро, Александра Дюма, Бодлера, Виктора Гюго и далее все без исключений.

Ещё одно потрясающе замечание Льва Толстого. Это об основателе творческого еврейского писательского союза «Серапионовых братьев». Нет, не тех советских «Серапионовых братьев», которые составились из русских евреев после революции в России, а тех, первых, немецких евреях, которые подобрались в посленаполеоновской Германии, и которых немецкий еврей Гофман был вождём. Лев Толстой говорит об этом Гофмане:

«Был немецкий писатель Гофман, у него в описываемых снах ломберные (карточные) столы по улицам бегали и всё в этом роде, так он был пьяница — «калаголик», как говорят грамотные кучера».