Максим не выходит на связь

Два-три раза командир взглянул в сторону Нонны и двух Володей. Любовь! Вспомнилось, раз лежал он в засаде перед заминированной лесной полянкой.

На полянке тишь, красота, белые купавки, красные смолянки, ирисы и лютики. А под цветами — мины. Вот так и любовь в текущий момент… Или бабочку-капустницу он раз видел на согретом солнцем рельсе…

Батарея электрофонарика заметно села. Черняховский направил тускло-желтый луч на исписанные комиссаром листки. «Вечернее сообщение 28 ноября… наши войска, преодолевая сопротивление противника, продолжали наступление на прежних направлениях…» А что делают партизаны? «Партизанский отряд, действующий в Смоленской области, произвел налет на одну железнодорожную станцию… В результате налета уничтожено 370 немецко-фашистских захватчиков… взорван эшелон с находившимися на платформах 17 самолетами, второй эшелон с бронетягачами… разрушены пути и здание станции…» Вот это да, вот это налет!.. Но группе «Максим» такой налет не по силам.

Черняховский не мог знать, что в сводке шла речь об одной из самых смелых, крупных и результативных партизанских операций всей войны — станцию Пригорье на железной дороге Брянск — Рославль разгромила группа партизанских бригад Клетнянских лесов под общим командованием «клетнянского бати» — подполковника Тимофея Михайловича Коротченкова.

Максимыч ткнул пальцем в следующий абзац.

— Что делают, сволочи! Это я ребятам два раза читал. Живыми к ним в лапы лучше не попадаться!

«…Наши бойцы обнаружили растерзанные трупы двух советских танкистов… Озверелые гитлеровцы подвергли раненых советских бойцов чудовищным пыткам и замучили их насмерть».

«Утреннее сообщение 29 ноября… Партизанский отряд, действующий на Северном Кавказе, пустил под откос вражеский железнодорожный эшелон с боеприпасами и живой силой… Движение на этом участке железной дороги было прекращено на три дня…»

— Это кто-то из наших! — сказал, едва сдерживая волнение, Черняховский. — Из нашей спецшколы!

А у нас под носом — эшелоны идут и идут! Нет Беспалова, нет Кравченко — одни мы остались. И у нас самый важный участок — там, где, может, вся война решается! Хотя бы на несколько часов, на час задержать немцев! Перерубить главную артерию, аорту!..

По рукам пошли двухгорловые банки с оружейным маслом и щелочью, протирки, ершики. Черняховский придирчиво осматривал каждый автомат, каждую винтовку. По его указанию снайпер Коля Кулькин зарядил свою винтовку спецпатронами, надел на дуло глушитель — словом, подготовил к бою «бесшумку».

Володя Анастасиади украдкой наблюдал за Нонной — вот она оттопырила нижнюю губу и сдула с глаз непокорную прядь блестящих черных волос…

— Ты посмотри на этих кастрюлек! — смеялся Солдатов, показывая на девчат, чистивших карабины. — Будто швейную машинку налаживают! А хотите, пацаны, посмотреть, как ваши папы на фронте в кромешных потемках разбирают и собирают свое боевое оружие? А ну, Анастасьев, завяжи мне чем-нибудь глаза!

— На портянку! — мрачно предложил Анастасиади.

— «Уймитесь, волнения страсти!»… — пропел Солдатов, рассмеялся и надвинул на глаза ушанку. — Засекай время!

Постелив на колени шинель, с непостижимой ловкостью этот фокусник вслепую разобрал и собрал свой ППШ, напевая:

— «Темная ночь, только пули свистят по степи…»…Вечером первого декабря Зоя не смогла связаться в назначенное время с Центром. На основных и запасных волнах наперебой панически голосили немцы, шифром, а то и в открытую зовя на помощь, обещая помощь, призывая держаться до последнего. Зоя переключилась на Москву. Наши войска, преодолевая упорное сопротивление противника, продолжали наступление… Наши летчики уничтожили пятьдесят трехмоторных транспортных самолетов противника…

Черняховскому было ясно — люфтваффе пытаются перекинуть воздушный мост к своей окруженной группировке, по воздуху снабдить ее всем необходимым для отражения советских атак, пока здесь, по железной дороге, вермахт подбрасывает ударные войска для ее вызволения. Судя по сводке, немцы в «котле» упорно дерутся в надежде, что помощь придет, что Гитлер спасет их.

— Попробуй вызвать Центр в ночной сеанс! — сказал Зое командир, в который раз просматривая листок расписания связи.

И Зоя снова и снова выстукивала трехбуквенные позывные группы «Максим».

Было уже за полночь, и почти все в блиндаже спали, когда она сказала:

— Есть связь!

И командир вдруг положил руку на Зоино плечо и ласково погладил его. Зоя посмотрела на него удивленно и даже с каким-то испугом, а Валя ткнула ее локтем в бок и шепнула:

— Не тушуйся, девка!

Зоя переключилась на передачу.

Проверяя анод, накал, настройку, записывая группы пятизначных чисел, которые ей передавал незнакомый радист на радиоузле в Астрахани, Зоя все время чувствовала на себе взгляд командира.

Откуда Зое было знать, что командир думает вовсе не о ней, а о связи с Центром и о том месте под станцией Орловской, где почти вплотную к полотну подходят сосны и окопы.