Максим Перепелица

– Странная болезнь. Рота, наверное, в караул соби­рается?.. А ночи сейчас темные, прохладные…

– Нет, – говорю, – не собирается.

– Нет? – удивляется врач. – Тогда дело сложное. Таблетками не обойдешься, – и обращается к медсестре: – Готовьте наркоз, инструменты. Будем срочно опе­рировать.

– Резать! – сорвался я с кушетки и, вспомнив, что у меня сильные боли в животе, опять лег. – Не надо ре­зать, – прошу врача. – Уже вроде отпустило трохи.

Но вижу, что моя просьба никого не трогает. Медсестра с улыбочкой готовит здоровенный шприц, каким, я видел, лошадям уколы делают, ножичками на столе побрякивает. Ну, беда! Сейчас располосуют живот, отрежут что-нибудь, и пропал Максим Перепелица.

– Не дам я резать, – серьезно заявляю врачу.

– Резать обязательно, – спокойно отвечает врач. – Нельзя запускать такую болезнь.

– Да какая это болезнь? Уже, кажется, совсем пере­стало, – и с облегчением вздыхаю.

– Это ничего не значит, – замечает врач и снова мнет мой живот. – Больно?

– Чуть-чуть, – машу рукой, – но это пройдет. Посижу часок в казарме, перепишу конспект, и все.

– Конспект? А что у вас с конспектом?

Дотошный врач, все его интересует.

– Да ничего особенного, – говорю. – Написал в тет­ради не то, что нужно…

– А тетрадь забрал для проверки командир взвода? – продолжил мою мысль врач.

– Да не то чтоб забрал, – начал я выкручиваться, – по переписать конспект треба.

Словом, выпроводил меня врач из санчасти и даже таблеток никаких не дал. Сказал только, что если еще раз приду к нему с такой болезнью – сразу положит на опе­рационный стол. Ха!.. Так я и приду. Меня теперь туда и калачом не заманишь. Тем более – перед медсестрой осрамился.

Направляюсь в казарму. Надо же все-таки тетрадь свою выручать. Подхожу к ротной канцелярии, сквозь дверь слышу, что там не пусто. Командир роты, старший лейтенант Куприянов, по телефону разговаривает.

– Спасибо, – благодарит кого-то он и смеется. – Вы угадали. Теперь мы операцию без наркоза сделаем.

Остолбенел я у двери. Не врач ли позвонил Куприя­нову?

Если он – упечет меня командир роты суток на десять на гауптвахту. Это точно! Однажды я вышел на утренний осмотр с оторванной пуговицей на гимнастерке. И чтоб старшина не ругал – спичкой ее прикрепил. А тут сам старший лейтенант появился. Прошел вдоль строя и на ходу пальцем в мою пуговицу ткнул.

– Три шага вперед! – скомандовал.

И так отчитал меня перед всей ротой, что страшно вспомнить. Это только за пуговицу…

Губа так губа. Не привык Максим Перепелица от опас­ностей прятаться.

«Пусть все сразу», – думаю и стучусь в дверь.

– Войдите!

Захожу. Вижу – пишет что-то командир роты. И не сер­дитый нисколько. Отлегло у меня от сердца. Прошу раз­решения обратиться и докладываю, что хочу взять свою тетрадь с конспектом.

– Почему не на занятиях? – спокойно спрашивает Куприянов.

– Прихворнул малость.

– Что врач говорит?

– Операцией пугал. Но как же можно, товарищ стар­ший лейтенант? В учебе отстану.

– А зачем конспект переписывать хотите? – и Ку­приянов протягивает руку к стопке тетрадей. – Давай те посмотрим.

Не весело почувствовал я себя в эту минуту. Вроде пол под моими ногами загорелся. Но виду не подаю.

– Ничего не разберете, товарищ старший лейтенант, – говорю. – Почерк у меня неважный.

– Ну, сами читайте, – и протягивает мне командир роты мою тетрадь.

Беру я ее, чуть-чуть отступаю подальше, раскрываю, и перед глазами темные пятна. Никак от испуга не могу оправиться.

– Читайте, читайте, – торопит Куприянов.

И тут… язык бы мне откусить!

– Дорогая Мар… – сгоряча болтнул я то, что напи­сано в верхней строчке. Болтнул и онемел, на полуслове остановился. Но смекнул быстро. Читаю дальше: – До­рога каждая минута учебного времени… Нет, не здесь, – и перелистываю тетрадь. – Да и разобрать никак не могу.

– Ну, если вам трудно разобрать собственный по­черк, – говорит старший лейтенант, – расскажите…

«Это мы можем», – думаю себе и с облегчением взды­хаю.

– Значит так, – говорю. – Тема занятий: «Честность и правдивость – неотъемлемые качества советского воина».

– Правильно, – замечает командир роты и приятно улыбается. – Продолжайте.

Продолжаю:

– Ну… солдат должен быть честным, правдивым… Если служишь, так служи честно… за оружием ухаживай на совесть. На посту не зевай. Ну, обманывать нельзя, во­ровать… и так далее.

– В общем, верно, – говорит старший лейтенант и так на меня смотрит, вроде в душу хочет заглянуть. Я даже глаза в сторону отвел. – А что если вам поручить провести с солдатами беседу на эту тему? – спра­шивает.

– А что? Могу! – соглашаюсь. – Еще подчитаю трохи… Разрешите идти?

– Минуточку, – задерживает меня старший лейтенант и зачем-то выдвигает ящик стола.

«Наверное, хочет дать брошюру, чтоб к беседе гото­вился».

И так радуюсь я про себя! Удалось ведь выйти сухим из воды! И вдруг… командир роты протягивает мне чистый конверт…

– Возьмите. Он вам, кажется, нужен.