Максимилиан I

От государства, как и прежде, не приходилось ждать финансовой поддержки, из-за чего на Тироль ложилась основная нагрузка. Максимилиан создал здесь образцовую систему правления, перенесенную затем на всю империю, когда в 1502 г. его самому серьезному противнику, имперскому канцлеру Бертольду фон Майнцу, наконец пришлось отдать свой скипетр. Тирольский порядок с его придворным советом, судом и придворной канцелярией после всех препятствий, устраиваемых князьями, пришел на смену старым органам государственного правления. Король уже до 1502 г. собирался сделать придворный совет правительством империи, но князья упорно отказывались принимать это предложение. Они приводили следующие аргументы: король до сих пор правил хорошо, пусть так и остается. Ясно и отчетливо имперские князья осознавали опасность полного отстранения от власти и не собирались этого допускать. До сих пор им удавалось привязать к себе Максимилиана обещаниями будущих налоговых денег. А так как король из года в год находился в тяжелых финансовых обстоятельствах, он вновь и вновь надеялся, что князья сдержат свои обещания — постоянная игра в кошки-мышки, перенесенная на высокий политический уровень, пока Максимилиан не оказался в состоянии реформировать органы управления основательным образом.

Год 1503-й принес с собой полное изменение внутренней политической ситуации. Бертольд фон Майнц потерпел крах, и ему пришлось отдать государственную печать — унизительный жест, означавший конец его блестящей политической карьеры. Теперь Максимилиан смело мог начать претворять в жизнь то, чему он основательно научился еще в Бургундии и с некоторого времени практиковал в Австрии, прежде всего в Тироле: отныне не привилегии, полученные при рождении, будут решающими для карьеры в государстве, а единственно только способности человека. И привлечение духовного сословия казалось Максимилиану непомерным: в его глазах церковь и так слишком долго имела политическое влияние. Он хотел видеть лучших людей государства рядом с собой в качестве советников, они бы внимательно выслушивали его, и тогда принимались бы совместные решения.

В 1502 г. Максимилиан назначил канцлером тирольца Циприна фон Нортхайма, прозванного Сернтайнцем. И поскольку разделение между имперской и придворной канцелярией к тому времени упразднили, Нортхайм одновременно занял и пост имперского канцлера. Вначале, правда, бок о бок с ним стоял доктор Конрад Штюрцель, все же не имевший достаточных для государственного человека способностей активно влиять на направление политики. Оба они знали друг друга с малых лет и вместе убедили эрцгерцога Зигмунда передать Максимилиану Тироль. Третьим в этом союзе стал будущий епископ Зальцбурга Маттеус Ланг. Никто из троих, образовавших так называемое правительство, не возражал против права Максимилиана самому принимать окончательное решение, и тот из-за чрезвычайно непоследовательного характера зачастую отклонял в последний момент то, что обсуждалось в течение многих недель. При этом решающую роль всегда играл финансовый вопрос. Придворной судебной палате, поддерживаемой судебной палатой Инсбрука, надлежало предоставлять необходимые деньги. Но всякий раз распоряжения короля оставались лишь на бумаге. Как с болью убеждался Максимилиан, в действительности все обстояло совсем иначе, чем он это себе представлял. В решающие моменты своей жизни он стоял перед своими солдатами с пустыми руками, а его войско словно по мановению руки превращалось в ничто. При этом он принимал на службу «финансистов», ставящих своей задачей взыскание денег. Но поскольку народу как в империи, так и в землях Габсбургов, постепенно надоели постоянные требования сдачи денег в королевскую казну, приходилось посылать самых речистых людей пытаться наскрести еще пару гульденов. Некий Блазиус Хельцль, получивший широкую известность в стране как «финансист», проявлял такую настойчивость в своем деле, что архиепископ Зальцбургский высказался о нем не в очень дружелюбном смысле: «Гонишь его в дверь, он влезает в окно».