Максимум

Зато другие участки мозга, отвечающие за контроль движений (например, мозжечок), у музыкантов крупнее, чем у обычных людей, но при этом нет разницы, начали они играть рано или поздно. Науке пока точно неизвестно, за что конкретно отвечает мозжечок, но мы можем предположить, что занятия музыкой в любом возрасте достаточно сильно на него влияют.

Что происходит в мозге взрослого человека во время обучения – крайне интересный для ученых вопрос. Традиционно считалось, что мозг после взросления уже не меняется, но это мнение ошибочно. Наш мозг вполне в состоянии освоить новые навыки во взрослом возрасте, просто делает он это не так, как в детстве. Серое вещество мозга с нервными волокнами, которые соединяют нейроны, нервной тканью и глиальными вспомогательными клетками отличается особенным объемом в юности. Чем старше человек, тем меньше в его мозге серого вещества. То же касается и синапса – областей контакта нервных клеток между собой. У двухлетнего ребенка на 50 % больше синапса, чем у взрослого человека. Но не будем вдаваться в детали, для нас важен тот факт, что мозг в течение первых двух десятилетий жизни постоянно развивается и меняется. Соответственно меняются и способности мозга к обучению. Так что нет ничего удивительного в том, что один и тот же навык шестилетний ребенок, подросток и взрослый усваивают по-разному.

Давайте рассмотрим, что происходит с мозгом, когда человек учит разные иностранные языки. Известно, что у людей, владеющих двумя и более языками, серого вещества в определенных частях мозга больше (а именно в нижней теменной коре), и чем раньше человек выучил второй язык, тем больше у него серого вещества. Можно предположить, что овладение языками в раннем возрасте происходит, в частности, и за счет увеличения объема серого вещества.

При этом исследование мультилингвальных взрослых, которые стали переводчиками-синхронистами, показало совершенно другую картину[79]. У синхронистов серого вещества было меньше, чем у людей, которые знали столько же языков, сколько они, но не работали переводчиками. Ученые предположили, что это может быть связано с тем, в каких обстоятельствах обучались будущие синхронисты. Когда неродной язык учит ребенок или подросток, это происходит на фоне роста количества серого вещества и, возможно, мозг «добавляет» этот язык как раз в процессе увеличения серого вещества. Однако, когда новые языки учит взрослый человек, да еще который хочет заниматься синхронным переводом, это происходит в условиях сокращения синапса. То есть чтобы «вместить» новые языки, мозгу скорее всего приходится уменьшать объем серого вещества и избавляться от неэффективных нервных клеток для ускорения процесса. Эта теория объясняет, почему у синхронистов меньше серого вещества, чем у владеющих таким же количеством языков обычных людей.

Пока что науке немного известно о том, как обучается мозг человека в разном возрасте. Но два важных вывода мы можем сделать уже сейчас. Во-первых, хоть мозг взрослого человека и менее адаптивен, чем мозг ребенка или подростка, он все же более чем способен обучаться и изменяться. Во-вторых, из-за изменений адаптивности мозга с возрастом для обучения во взрослом состоянии используются совсем другие механизмы. Но при должном усилии для мозга взрослого человека нет ничего невозможного.

Возвращаясь к вопросу абсолютного слуха

Раз уж мы затронули тему адаптивности взрослого мозга, давайте вновь вернемся к абсолютному слуху, с которого мы и начали наш разговор. Как я утверждаю, после определенного возраста человеку очень сложно, если вообще возможно, развить абсолютный слух. Если работать над развитием слуха до 6 лет, он у вас скорее всего появится. Если начнете в 12 – вам, вероятно, не повезет. Во всяком случае, таково было общепринятое мнение. Но, как выясняется, и здесь не все так просто.

В 1969 году Пол Брэди, ученый компании Bell Telephone Laboratories, поставил перед собой, казалось бы, совершенно невыполнимую задачу[80]. Ему было 22 года и большую часть жизни он занимался музыкой: играл на пианино с 7 лет, пел в хоре с 12, сам настраивал свой клавесин. Но у Пола никогда не было абсолютного слуха – да и слуха вообще. Он категорически не мог определить, что за ноту только что сыграли на пианино или клавесине. Все указывало на то, что Пол упустил свой шанс обрести слух: он был уже взрослым, а значит, как бы он ни старался, абсолютного слуха ему не видать.

Но Брэди был не из тех, кто принимает все, что говорят люди, за чистую монету. В 21 год он решил, что попробует научиться отличать одни ноты на слух от других. Следующие две недели он играл на фортепиано ноту ля и пытался запомнить, как она звучит, – бесполезно. Чуть позже он уже не мог отличить ля от си, до или соль-диез. Спустя пару лет Пол еще раз попробовал развить у себя слух тем же методом, но вновь потерпел неудачу.