Максимум

Давайте вспомним, как в детстве мы только начинали учиться играть на пианино, рисовать или бросать мяч. Или лучше вспомните тот момент, когда вы наконец сделали шаг вперед: после полугода занятий футболом до вас стало доходить, что вы должны делать на поле; или после года в шахматном клубе вы поняли логику игры; или разобрались со сложением, вычитанием и умножением и тут учитель начал рассказывать о делении в столбик. Во всех этих случаях, если мысленно оглянуться вокруг, рядом с вами будут ребята, у которых считать, играть или рисовать получается лучше других, и те, у кого это выходит хуже. Разные люди по-разному осваивают новые навыки. Одним легче дается музыка, другим – спорт, а кто-то щелкает математические задачки, как орешки…

Такие различия у начинающих что-то изучать людей заставляют окружающих предполагать, что и в дальнейшем все пойдет так же: те, кому легко давалась математика, продолжит ею заниматься и не встретит на своем пути никаких особых трудностей. У этих везунчиков – врожденные способности к математике, думаем мы, и они здорово упрощают им жизнь. Наблюдая за кем-то в начале пути, мы предполагаем, что середина и конец будут такими же. Это объяснимо.

И в корне неверно. Если смотреть на путь развития человека – от новичка до эксперта, – станет понятно, что на самом деле процесс совершенствования проходит совсем не так, как кажется на первый взгляд.

Самый наглядный пример – шахматы. В представлении большинства людей шахматы требуют высокого уровня интеллекта и прекрасно развитой логики. Если писатель или сценарист хочет показать читателю, какой главный герой умный и талантливый, он сажает его за шахматную доску, где тот и разделывается со своим противником с особым цинизмом. Или, что еще эффектнее, главный герой будет проходить мимо чьей-то еще шахматной доски и, мельком взглянув на доску, объявит, как ходить дальше, чтобы объявить противнику шах и мат. Зачастую любовью к шахматам наделяют странноватых, но гениальных детективов или странноватых и почти столь же гениальных злодеев, – а еще лучше сразу обоих, чтобы в конце свести их в эпической битве за доской. А иногда бывает, как в финальной сцене фильма «Игра теней», где Шерлок Холмс и профессор Мориарти сошлись лицом к лицу и, игнорируя шахматную доску, принялись вслух бросать друг другу в лицо ходы. Но вне зависимости от обстоятельств посыл всегда один: мастерское владение шахматами говорит о высочайшем интеллекте, и родиться такими повезло единицам. Соответственно, игра в шахматы требует незаурядного ума.

Если оценить возможности юных шахматистов, только начинающих играть, выяснится, что дети с более высоким уровнем IQ и впрямь быстрее становятся более профессиональными шахматистами. Но это лишь начало истории.

На протяжении многих лет ученые исследовали связь между уровнем интеллекта и умением играть в шахматы. Самые ранние работы по этой теме принадлежат Альфреду Бине[90], составителю первого теста на уровень умственного развития, который исследовал шахматистов, пытаясь понять, какой тип памяти они задействуют при игре в шахматы вслепую. Свой тест на уровень интеллекта Бине разрабатывал для выявления неуспевающих школьников и весьма в этом преуспел: такие тесты и впрямь показывают сильную зависимость успеваемости от уровня интеллекта. Однако многие ученые с Бине не соглашаются, утверждая, что тесты на уровень IQ не коррелируют с владением такими навыками, как умение играть на музыкальном инструменте или в шахматы. Эти исследователи считают, что тесты IQ измеряют лишь очень общий уровень врожденного интеллекта. Другие ученые и вовсе придерживаются мнения, что тесты на уровень интеллекта показывают только умение человека решать строго определенные задачи, включенные в эти тесты – например, на знание редких слов или конкретных математических задач. Я не буду глубоко вдаваться в подробности этого спора. Скажу лишь, что лично мне кажется: не стоит оценивать по результатам теста IQ общий уровень интеллекта человека. Уровень интеллекта, оцениваемый по таким тестам, – скорее когнитивный фактор, который позволяет предсказывать определенные вещи, такие как успеваемость в школе.

С 70-х годов число ученых, которые, как и Бине, пытались понять особенности мыслительного процесса у шахматистов, только росло. Одно из самых интересных исследований[91] в этой области в 2006 году провели трое британских ученых – Мерим Билалик и Питер Маклеод из Оксфордского университета и Фернанд Гобе из Университета Брунеля. В силу ряда причин, которые мы осветим чуть позже, они решили сосредоточить свое внимание не на гроссмейстерах, а на школьниках. Для своего исследования ученые набрали группу из 57 детей, посещающих шахматные клубы, учеников начальных и средних классов. Возраст детей составлял от 9 до 13 лет и в среднем они занимались шахматами около 4 лет. Некоторые из них играли очень хорошо – легко могли обыграть среднего взрослого игрока, выступающего в турнирах, – а некоторые не очень. В эксперименте участвовали 44 мальчика и 13 девочек.