Максвелловская научная революция

(10) Максвелловский синтез показывает, что, в отличие от выводов Маргарет Моррисон, объединение вносит определенный вклад в подтверждение теории и делает нашу веру в онтологическое существование некоторых теоретических объектов более крепкой (см. также: Kukla, 1995). В самом деле, раз они выдержали взаимную критику встретившихся теорий, значит в них «что-то есть». Как писал наставник Максвелла, ректор Тринити-колледжа Уильям Уэвелл, «То, что законы, возникающие в отдаленных и не связанных друг с другом областях, стремятся сойтись друг с другом в одной и той же точке, может происходить только из того, что в этой точке пребывает истина» (Whewell 1847, vol. 2, p. 65).

Как справедливо полагают унификационисты, «при определенных условиях единство теории может обосновывать реализм о ненаблюдаемых сущностях, которые ей постулируются» (Wayne, 2002, p. 118).Данное утверждение противоречит одному из основных выводов книги М. Моррисон, согласно которому «объединение не должно связываться с истиной или возросшим правдоподобием истины» (Morrison, 2000, p. 232).

(11) Наше исследование подтверждает вывод М.Моррисон о том, что прогресс в области объединения не связан с прогрессом в области теоретических объяснений. Скажем, во многом формальное объединение электричества и магнетизма за счет введение idle wheels – свободных заряженных частиц – отнюдь не означало прогресса в области понимания подлинных причин электрических явлений.

Неслучайно многие проницательные критики теории Максвелла, включая П. Дюгема и в. Томсона, отмечали неспособность «Трактата об электричестве и магнетизме» обеспечить ясное и последовательное объяснение электромагнитных явлений, того, из чего состоят полевые величины и как именно они распространяются в пространстве. Аналогично, критики ньютоновского объединения физики Земли и математики Неба указывали на то, что «эта теория позволяла рассчитать все, что угодно, но ничего не объясняла» (Morrison, 2000, p. 106).

(12) Максвелл фактически применял синтетический (но не редукционистский) способ объединения встретившихся теорий, часто до конца не осознавая этого, поскольку он не мог описывать процесс объединения в соответствующих профессиональных философских терминах. Он двигался полу-интуитивно (но все-таки более осознанно, чем Фарадей!). Именно для синтетического объединения характерен процесс взаимопроникновения встретившихся теорий, когда объекты одной «старой» теории наделяются новыми свойствами при помощи объектов другой «старой» теории, превращаясь в принципиально новые теоретические объекты. Скажем, в процессе проникновения оптики в максвелловскую теорию вихрей эфир стал упругим объектом, превращаясь в «ток смещения».

(13) Опыт максвелловского синтеза позволяет заключить, что случай онтологической редукции вообще «не проходит» для теорий такой степени общности как максвелловская электродинамика. Мы не можем заключить, что Максвелл свел всю оптику к электромагнетизму, равно как и то, что он свел весь электромагнетизм к оптике. Он лишь положил начало процессу взаимопроникновения этих относительно независимо развивавшихся друг от друга дисциплин.

Тем более мы не можем заявить о том, что Максвелл свел электричество к магнетизму или магнетизм к электричеству. И даже то, что он вывел электричество и магнетизм из натяжений эфира. Он действительно хотел вывести, но – не получилось: мы знаем, что в [II] он вынужден был вводить маленькие заряженные частицы, функции которых состояли как в передаче вращения от одной ячейки к другой, так и в несении электрического заряда. Да, впоследствии он действительно вывел все уравнения из лагранжиана, но перед этим он получил выражение для тока смещения из механической модели и затем «руками» ввел его в лагранжиан.

(14) В свете сказанного выше весьма сомнительным выглядит утверждение «унификационистов» о том, что «теория является объединяющей до такой степени, что она обладает небольшой теоретической структурой по отношению к области охватываемых ей явлений» (Wayne, 2002, p. 118). Двадцать уравнений Максвелла – это действительно немного по сравнению со всем многообразием явлений оптики, электричества и магнетизма; но вывод из фундаментальной теоретической схемы частных теоретических схем никогда не носит формально-логический характер. Он включает учет особенностей эмпирических ситуаций, т.е. неявно использует феноменологические особенности, относящиеся к экспериментальным установкам.

Как отмечал Ричард Фейнман, «всегда, когда вы слышите подобное эффектное утверждение, что нечто большое можно построить на основе малого числа предположений, – ищите ошибку. Обычно неявно принимается довольно много такого, что оказывается далеко не очевидным, если посмотреть внимательнее» (Фейнман, Лейтон, Сэндс, 1966, т.6,С. 262).