Maktub. Ядовитый любовник

В общем, поработав с натурщицей нижней головой, той}, что на плечах воспринимать ее, как объект для изучения и вдохновения, перестаю. Причем мгновенно. «Беспечную шалунью» надо закончить, несмотря на угасший настрой. Я пишу портрет с эскиза, а не с голой модели, и на картину уже есть заказчик, который, как в пошлом кино, является постоянным любовником натурщицы. Причем, он не самый последний человек в городе, и так просто его не пошлёшь вместе с распутной «Шалуньей». Так что мое раздражение и медлительность объяснимы вполне объективными причинами. Ненавижу творить по заказу, но иногда нет выбора, и я позволяю творчеству превратиться в бизнес.

Сделав шаг назад, критично рассматриваю завершенную, за исключением мелких нюансов работу. Судя по тому, как падает свет на холст, сейчас время уверенно движется к трем часам дня. Обычно я стараюсь закончить за один сеанс, иначе есть вероятность неравномерного наложения тонов. Разумеется, все недочеты редактируются, но я не люблю тратить впустую свое время, не люблю откладывать на завтра и копить ворох незаконченных холстов. Осталась буквально самая малость.

Разведенная краска дрожит в палитре от громких басов Insomnium, сотрясающей стены небольшой квартиры-студии. Я не всегда слушаю тяжелый металл, но, когда необходимо сосредоточиться и выбросить посторонние мысли из головы, яростные вопли исполнителей и оглушительные биты подходят идеально. Сейчас тот самый случай.

Несколько точных легких движений и заострённый конец мастихина убирает лишний сгусток краски с холста. Бросив инструмент на подставку, беру тонкую кисть и короткими острожными мазками делаю финальные штрихи, и отхожу в сторону, }оценивающе скользнув }придирчивым дотошным взглядом по Шалунье. Предпочитаю фон помрачнее, но так как декорации выбрал заказчик, приходится выполнять пожелания клиента. И соски получились идеальными, покрасневшими и припухшими от ночных игрищ. Удовлетворенная усмешка кривит губы.

— Провокационно и очень откровенно, — неожиданно озвучивает мои мысли незнакомый женский голос во внезапно-повисшей тишине. Бросив кисть в банку с растворителем, и вытирая руки }об испачканную тряпку, я резко поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нарушительницу моего уединения. Ко мне редко вторгаются без приглашения и уж точно не позволяют себе хозяйничать и выключать СД-проигрыватель.

Первыми я замечаю туфли. Вероятно, Луи Виттон, но не уверен. Классические стильные лодочки на высоком каблуке из мягкой черной кожи. Хороший выбор. Эффектно и достаточно удобно. Постепенно мой взгляд подмечает все остальные немаловажные детали, запоминая, комбинируя, проводя краткий анализ. Имеет значение любая мелочь. Цвет, длина, количество пуговиц, аксессуары, наличие нижнего белья, украшения. То, как одевается и двигается женщина, говорит о ней гораздо больше, чем лицо и голос и даже то, что она думает о себе сама.

Прислонившись плечом к стене, длинноногая брюнетка в прозрачной кремовой блузке и узкой юбке с высокой талией не менее вызывающе и довольно фривольно рассматривает меня большими глазами карамельного оттенка. Пуговки на вороте расстёгнуты до самой ложбинки, демонстрируя упругие холмики, заключенные в кружевной бюстгальтер знаменитой марки женского белья. Темные ухоженные волосы блестящими прямыми локонами ложатся до середины спины. Разделены на пробор и убраны за уши, но одна прядь непослушно выбивается, или же незнакомка оставила ее намеренно. Никаких драгоценностей на шее, однако в ушах благородно сверкают тяжелые серьги из белого золота с вкраплениями бриллиантов. На запястье коллекционные часы. Наверняка, именные. Сумочка из кожи крокодила довершает дорогой и изысканный образ. Прищурившись, я пытаюсь зрительно определить возраст. Думаю, не больше двадцати девяти лет, но не профи даст ей двадцать три, двадцать пять максимум. Ее выдает взгляд, едва заметные гусиные лапки вокруг глаз и чрезмерная уверенность, не позёрство и попытка привлечь внимание, а именно осознанное самолюбование, у которого есть причины. Итак, мы почти знакомы. Девушка обладает хорошим вкусом, самодостаточна, обеспечена и не экономит на своей внешности, сексуально-раскована, и она не модель, и не манекенщица, и точно не одна из девочек Маркуса Флеминга, которых тот поставляет мне с настойчивой регулярностью. Особенно в преддверии моей, можно сказать первой, профессиональной выставки.

— Что думаете? — игнорируя стандартный набор вопросов, киваю в сторону законченного полотна, убирая заляпанную тряпку в карман хлопковых штанов.