Maktub. Ядовитый любовник

— Над своим здоровьем? — она смотрит на меня с откровенным осуждением, на которое я отвечаю обезоруживающей беспечной улыбкой вечно пьяного грешника.

—Ты пришла пропагандировать здоровый образ жизни или же наслаждаться искусством?

— Я здесь случайно, — озвучивает девушка то, что и так понятно.

— Я заметил.

— Нет, ты бы не заметил, если бы я не сказала, — самоуверенное утверждение, ни подтверждать, ни опровергать которое у меня нет желания.

— Я хочу знать, кто ты, а не спорить, — пленительно улыбаюсь я, придавая голосу вкрадчивые интонации.

— Зачем?

— Чтобы понять.

— Понять что? — она начинает раздражаться, но мое внимание льстит ей. Только Эрика Доусон ни за что в этом не признается даже самой себе. Непокорная и упрямая — однозначно мой идеал женщины.

— Каким будет твой портрет, — сообщаю я приглушённо и, сделав шаг вперёд, бесцеремонно вторгаюсь в зону ее комфорта. Надо отдать мисс Доусон должное — она не отступает, с достоинством встречая мой откровенный взгляд.

— Мой портрет? Ты издеваешься? — чувственные губы застывают в циничной улыбке.

— Что тебя заставляет так думать? — невозмутимо продолжаю я, опуская взгляд в декольте и ниже. У нее очень красивые бедра и талия, которую я мог бы охватить ладонями и длинные ноги, напрашивающиеся на то, чтобы их раздвинули и забросили на плечи.

— Я модель, а не натурщица, — какая милая взбалмошная спорщица. Я уже предвкушаю момент своей победы. Он будет триумфальным, обжигающим и незабываемым.

— Мне часто позируют модели, — смотрю в глаза, пытаясь передать взглядом все, что представил сейчас. Она, я, моя комната и холст, влажное напряжение похоти, витающее между нами… Идеально обнажённый безупречный холст, нуждающийся в уверенных мазках кисти. Она будет дрожать и извиваться, умоляя закончить быстрее, но ей придется ждать, пока я не поставлю финальный штрих.

— И одна из них не так давно была убита, — остужает Эрика мою разбушевавшуюся фантазию ведром холодной воды. Что, бл*дь?

— Ты думаешь, я это сделал? — склонив голову набок, спокойно интересуюсь я, протягивая руку и делая вид, что стряхиваю пылинку с ее плеча и в этот момент она резко отступает назад. В фантастических глазах мелькает нечитаемое выражение.

— Что? — ресницы распахиваются, в голосе возмущение. — Нет.

Я не верю. Она не уверена, и возможно именно мой вопрос запустил сомнение в мысли девушки. Я напугал ее. Осознанно.

— Нет ничего более отталкивающего, будоражащего и вызывающего интерес, чем чужая жестокая смерть, Эрика. Красивые и жуткие убийства совсем молодых девушек не обсуждает сейчас только ленивый, — пригубив шампанское, я сдержанно продолжаю. — В зале десятки картин, но посмотри — именно перед портретом Марьям собралась целая толпа зрителей. Уверен, что на ее похоронах присутствовало меньше народу.

— Зато портрету гарантирован успех, — смелое предположение, но Рика не знает, что Марьям не продается.

— Не думаю. Вы бы купили ее?

— Ее? — переспрашивает Эрика, показывая на безымянную картину, осуждающе взирающую на меня неизменно печальным взглядом. Я нежно улыбаюсь ей, утешая. Ты всегда будешь единственной.

— Нет — Марьям, — уточняю я, изучающе разглядывая побледневшее лицо Эрики Доусон. — Купила бы? Повесила в свою спальню? Прямо напротив кровати?

— Я — нет, — отрицательно качнула головой Рика, и голубая капелька в ее украшении качнулась, отражая светодиодные искры, исходящие от продуманного освещения в просторном зале галереи. — Но найдутся сумасшедшие любители острых ощущений, которые купят, а после будут рассказывать байки о блуждающем по ночам призраке. Как ты спишь по ночам, зная, что одну из твоих моделей убили?

— Я редко сплю по ночам, Эрика, — признаюсь с прискорбием.

— Ты вампир? — скептически улыбается Эрика.

— Я хуже, — мрачным тоном нагнетаю я. — Но ты можешь узнать меня лучше, если примешь предложение.

— Уверена, что ты делаешь его каждой второй смазливой девушке.

— Правильно уверена. Что ты теряешь, если согласишься? — вопросительно смотрю в неприступное красивое лицо мисс Доусон, мысленно прикидывая, сколько мне понадобится времени, чтоб объездить строптивую кобылку.

— А что приобретаю? — приподняв изящные брови, парирует Эрика.

— Как минимум свой портрет, — я намеренно долго смотрю на ее губы, которые она непроизвольно облизывает, вызывая приступ яростного желания толкнуть ее к стене и попробовать острый розовый язычок на вкус.

— У меня есть огромное количество профессиональных фото в различных вариациях.

— Фотография — мертвое искусство, Эрика. Особенно цифровое. Только картины хранят и запечатывают жизнь, они дышат и рассказывают, а фотография — лишь пустая картинка.

— Миллионы не согласятся с тобой, — задумчиво произносит Эрика, покручивая ножку бокала длинными изящными пальцами. Я знаю, на каком инструменте они смотрелись бы идеально, и эта игра доставила бы удовольствие нам обоим.

— Ты сможешь убедиться, когда сравнишь.