Макулатура

Потом распахнулась дверь. И вошла эта женщина. Ну что я могу вам сказать? На земле миллиарды женщин, так? Некоторые выглядят нормально. Большинство выглядят прилично. Но время от времени ПРИРОДА выкидывает номер: она изготовляет особенную женщину, невероятную женщину. То есть ты смотришь, и ты не можешь поверить. Колыхание спелых волн, ртуть, змеиный изгиб, ты видишь лодыжку, ты видишь локоть, ты видишь грудь, ты видишь колено, и все это сливается в колоссальное манящее целое, и красивые глаза улыбаются, углы рта чуть опущены, но губы сложены так, словно она вот-вот засмеется над твоей беспомощностью. И одеться они умеют, и длинные их волосы жгут воздух. Ну просто сил нет. Гроверс встал.

— Джинни!

Она вплыла в комнату, как стриптизерка на роликовых коньках. Она остановилась перед нами, и стены задрожали. Она посмотрела на Гроверса.

— Хал, что ты делаешь с этим второсортным сыщиком?

— Эй, полегче, стерва! — сказал я.

— Понимаешь, Джинни, у меня небольшая проблема, и мне понадобилась помощь.

— Помощь? В связи с чем?

— Не могу сказать. Язык проглотил.

— Хал, у тебя нет проблем, пока у тебя есть я. Все, что может второсортный сыщик, я могу лучше. Я встал. Впрочем, я уже стоял.

— Правда, красавица? А ну покажи, как у тебя встанет девятнадцатисантиметровый.

— Эротоман!

— Ну что, съела? Съела?

Джинни несколько раз прошлась по комнате, сводя нас всех с ума. Потом обернулась. Посмотрела на Гроверса.

— Поди сюда, пес! Ползи ко мне по полу! Быстро!

— Не слушай ее, Хал! — закричал я.

— А?

Он полз по полу к Джинни. Все ближе и ближе. Подполз к ее ногам и остановился.

— А теперь, — сказала она, — лижи языком мои туфли! Гроверс подчинился. Лизнул. Стал лизать дальше. Джинни посмотрела на меня и ухмыльнулась. Ухмыльнулась грязной ухмылкой. Я не стерпел, вскочил.

— АХ ТЫ КУРВА! — воскликнул я. Я расстегнул ремень, выдернул его из брюк и, сложив вдвое, вышел из-за стола.

— Ну, курва, — сказал я, СЕЙЧАС Я ТЕБЕ ПРОПИШУ! Я бросился к ней. То, что оставалось у меня от души, дрожало от радостного предвкушения. Ее волшебный зад горел перед моим мысленным взором. Небо опрокинулось вверх тормашками и дрожало.

— Брось ремень, онанист, — сказала она и щелкнула пальцами. Ремень выпал из моей руки. Я оцепенел. Она повернулась к Гроверсу.

— Пойдем, глупыш, встань с коленок. Пошли из этого дурацкого места.

— Да, дорогая.

Гроверс поднялся и поплелся за ней к выходу; дверь открылась, закрылась, и их не стало. Я все еще не мог пошевелиться. Стерва, она, наверно, обработала меня из лучевого ружья. Оцепенение не проходило. Может, я неправильно выбрал профессию? Минут через двадцать я стал ощущать покалывание во всем теле. Потом оказалось, что я могу шевелить бровями. Потом — губами.

— Черт побери, — сказал я.

Потом начали постепенно оживать другие части. Наконец я сделал шаг. Два шага. Потом еще несколько — к столу. Обошел его. Открыл ящик. Нашел пол-литра водки. Отвернул пробку. И как следует врезал. Решил, что на сегодня — шабаш, а завтра все снова.

1

19

На другой день у себя в кабинете я понял, что нахожусь в тупике. Я уже не мог понять, кто мои клиенты и что вообще за чертовщина. Надо что-то делать, решил я. У меня был рабочий телефон Джека Басса. Я позвонил ему.

— Алло, — сказал он.

— Басс, это Билейн.

— Сукин сын.

— Полегче, Басс, у меня черный пояс.

— Он тебе пригодится, если еще раз помешаешь моим любовным занятиям.

— Джек, я только видел, как зад подпрыгивает. Я не знал, что это ты, пока ты не повернул голову.

— А кто же это мог быть, по-твоему? Чужой, что ли, будет шпарить ее в моем собственном доме?

— Так уже не раз бывало.

— Что?

— Я не говорю, что в твоем доме, Джек.

— А где же?

— Не имеет значения.

— Что не имеет значения?

— В смысле — к твоему делу это не относится. Давай поговори о деле.

— Что?

— Ты хочешь, чтобы я им занимался?

— Ты ничего не раскрыл, только снял на видео мой бампер.

— Твое дело двигается, Джек.

— Это как же?

— Я выяснил связи.

— Что?

— У меня есть ниточка.

— Связи? Ниточка? О чем ты говоришь?

— Я могу установить ее связь с этим мужиком. Я его знаю. Темный тип. Они затевают что-то скверное.

— Ты застиг их вместе?

— Пока нет.

— Почему нет?

— Я действую осмотрительно. Они должны попасться сами.

— А сейчас ты не можешь их накрыть?

— Я должен ждать, пока он не засветится. — Что?

— Должен поймать его с поличным.

— Ты хорошо все продумал, Билейн?

— Я хорошо продумал. Как только он засветится, я его зачалю.

— Ты как-то странно выражаешься.

— Басс, мир — это не детский сад. Подожди, я на них насяду.

— Насядешь?

— Я возьму ее за жопу. Ты же хочешь, чтобы я взял ее за жопу?

— Ты просто добудь мне улики.

— Не поймавши, курицы не щиплют, Басс.

— Так что-то начинает проясняться, Билейн?

— Я уже носом чую. Я напал на след. Я знаю, кто он. Он француз. Ты же знаешь, каковы французы, верно?

— Нет. А что французы?

— Если ты не знаешь, Басс, я тебе не могу объяснить. У меня нет на это лишнего дня. Так ты хочешь или нет, чтобы я распутывал это чертово дело?

— Ты сказал, что близок к разгадке?

— Я их практически оседлал.

— Что?