Малабарские вдовы

Джум-Джум – единственный сын Фарида, бесценный ребенок. Он станет продолжателем рода, он – главный наследник, ему достанется тридцать пять процентов всего имущества. Каждая из трех дочерей получит вполовину меньше, семнадцать с половиной процентов. Женам, увы, причитается и того менее. Будь у мистера Фарида только одна жена, ей отдали бы одну восьмую часть имущества, но поскольку жен три, оставшуюся после детей долю поделят между всеми ними – и каждой достанется всего 4,17 процента. Это еще один повод проследить, чтобы имущество было в порядке. Вдовы должны получить каждую положенную им пайсу.

Тайба вынесла ребенка в сад, где Насрин и Ширин играли в довольно скучную игру – катали мячик. Первин поняла: если она хочет еще что-то узнать от айи, нужно идти следом.

– Вы часто выходите из зенаны? – спросила она.

– Случается. – Няня настороженно посмотрела на Первин.

– Когда я вчера была на главной половине, мне показалось, что Мукри-сагиб пользуется бывшей хозяйской спальней. Это так?

Айя Тайба сплюнула через уголок рта.

– Да. Он туда перебрался, прямо этакий новый бурра-сагиб[74].

– Я вчера заметила у кровати два бокала. – Первин помолчала. – Можете сказать: там ночевал кто-то еще?

– Что? – Пожилая женщина явно смешалась.

Первин повторила, медленно и отчетливо:

– Я видела в спальне два бокала. Кто с ним ночевал? Эта женщина пришла извне или она из домочадцев?

Айя Тайба затрясла седой головой.

– Меня не спрашивайте. Я ночую с детьми.

– Вы ночуете в детской с Джум-Джумом, Ширин и Насрин. А старшие девочки, Амина и Фатима, – не с вами. – Первин помолчала, понимая, что ее последний вопрос шокирует старушку. – Он мог заставить одну из них спать с ним?

– Они обе хорошие девочки! Да кто вы такая, чтобы напраслину возводить? – Айя издала крик, за которым последовали проклятия на маратхи – Первин и предположить не могла, что нянька знает такие слова.

Первин торопливо пояснила:

– Я ни в чем их не виню и очень надеюсь, ради их же благополучия, что ничего такого не было. Ну, а вдовы?

Няня сощурила слезящиеся глаза.

– И вы задаете мне этот вопрос в доме, в котором они живут? Они почтенные дамы. А вы грубиянка.

Первин подняла руки, сдаваясь.

– Прошу прощения. Скажите хотя бы: вчера днем вы случайно не слышали криков?

– Еще как слышала! Джум-Джум весь день кричал. Зуб у него режется. Даже Амина его не могла успокоить!

Первин тут же уцепилась за это откровение.

– Так Амина в середине дня почти безотлучно была в детской?

– Она сперва пела Джум-Джуму, но он всё капризничал; тогда я ее отпустила.

Наверное, в этот-то момент Амина и услышала крик. Глядя, как айя Тайба смотрит вдаль, и наблюдая, как Насрин и Ширин отнимают друг у друга мячик, Первин спросила:

– Вы считаете, что убийца пришел снаружи?

– А откуда еще. Не мог это быть Мохсен или Икбал, наш повар. Они Мукри до смерти боялись, никогда бы к нему и близко не подошли.

– А почему они его боялись?

– А вам известно, что он перестал платить слугам – сказал, хватит с нас пищи и крова? После этого шестеро слуг сразу же уволились. Остались только Икбал, Мохсен и его дети. И я тоже, потому что здесь у меня есть крыша над головой, стара я еще куда-то наниматься.

– Вы рассказали об этом полиции?

Айя Тайба зашлась кашлем. Отдышавшись, она ответила:

– А меня не спрашивали. Только хотели знать, не впускала ли я кого внутрь. Инспектор-сикх решил, что я вру, будто ничего не слышала, – и это когда ребенок криком заходится и у всех голова болит.

Из их краткого разговора уже стало ясно, что айя Тайба глуховата. Первин хотела еще ее расспросить, но тут Джум-Джум раскричался. На личико ему села муха. Айя Тайба ее согнала, отчего Джум-Джум заревел громче прежнего.

– Спасибо, что вымыли вчера коридор, – сказала Первин и подала старушке рупию – та приняла ее с довольной улыбкой.

– Спасибо, что пришли. Бегум помощь нужна, потому что Амина…

– Конечно. Столько всего нужно разобрать… – Тут Первин оборвала саму себя, заметив странность в словах Тайбы. – Что такое с Аминой?

Тайба снова потрясла головой и сказала:

– Спряталась она вчера вечером, да так пока и не вышла.

– Вы уверены, что она прячется? – У Первин появилось странное чувство – теснота в груди, суть которой она определила быстро: страх.

– Да кто ж ее знает? Считает, что она уже большая, не мне ею командовать. Да бывает такое…

Первин оборвала ее:

– Где сейчас бегум?

– В комнате у Разии.

Первин поспешила наверх, подумав по ходу дела: странно, что айя Тайба не сказала ей об исчезновении Амины сразу. Неужели нянька не боится, что исчезновение девочки сразу после страшного преступления может означать, что убийца Мукри расправился и с ней? А что, если Амина решила выскользнуть из дома и отправиться к Первин в контору за помощью? Впрочем, Мустафа наверняка бы ее впустил и позвонил обо всем рассказать.