Малафрена

Некоторое время постояв возле кресла спящего Итале и глядя ему в лицо и на его руки, все еще сжимавшие пустой бокал из-под коньяка, она всей своей позой выражала настороженное ожидание. Наконец она не выдержала и попыталась вынуть пустой бокал у него из рук. Итале, разумеется, тут же проснулся, и она спросила:

— Ты можешь прийти сегодня?

Он непонимающе уставился на нее, покачал головой, потер рукой лицо, взъерошил волосы, зевнул и громко спросил:

— Что?

Она поставила бокал на стол, отошла от него, прислонилась к стеллажу с книгами и отчетливо повторила, чуть отвернувшись в сторону:

— Ты сегодня можешь прийти?

— А который час? — Он вытащил часы. — Неужели половина третьего?!

— Около двух.

— Так я заснул? Послушай, а Карантай уже ушел? Мы должны были сегодня засесть с ним в редакции и срочно писать статью — номер отправляют в типографию в среду днем, то есть завтра, нет, уже сегодня… Прости, Луиза, но давай встретимся завтра вечером, хорошо? — Он с трудом выкарабкался из глубокого кресла и подошел к ней. Она не обернулась и лица ему навстречу не подняла, а двинулась куда-то прочь от него, вдоль бесчисленных книжных полок, разглядывая корешки книг.

— Завтра вечером я должна быть на приеме во дворце, — сказала она. — Да, Георг, входи, она уже проснулась, наша Спящая Красавица, разбуженная моим поцелуем! Странно, что и ты вместе с ним не уснул.

— Не имело смысла, — сказал молодой Геллескар, входя в кабинет. — Меня бы ты, по всей вероятности, не поцеловала, а укусила бы. Слушай, Сорде, тебя просто заждались наши дорогие радикалы! Ты бы вышел к ним в гостиную, а?

— Нам непременно нужно успеть подготовить этот номер, чтобы цензоры успели его просмотреть. На прошлой неделе им потребовалось пятьдесят шесть часов, чтобы дать нам разрешение на публикацию… Ты пойдешь с нами в редакцию, Георг? Там подобные ночные посиделки всегда бывают очень забавными. — Освеженный сном и уже окончательно проснувшийся, Итале прямо-таки источал жизненную силу и тепло, точно жарко горящий огонь в очаге, и Георг Геллескар тут же согласился:

— Ладно! Если я не помешаю, конечно,

— Мы и тебя к работе пристроим, не беспокойся. Спокойной ночи, баронесса, — сказал Итале Луизе весело и игриво, как всегда, когда, обращаясь к ней при людях, использовал ненавистный ей титул.

— Вы ведь простите мне мое бегство? — спросил Луизу Геллескар, добродушно улыбаясь. Она тоже улыбнулась и сказала:

— Я никак не могу заставить Энрике отвезти меня домой, хотя час уже не просто поздний. А вы развлекайтесь от души, если можете. Но неужели вы действительно надеетесь, что после сегодняшнего цензоры позволят вам хоть что-нибудь напечатать?

Но Итале, столкнувшись в дверях кабинета с Карантаем, не расслышал ее вопроса; а может, сделал вид, что не расслышал.

Глава 5