Малафрена

«Вальторса, Валь Малафрена, 24 января 1828 года.

Дорогой Дживан!

У меня все хорошо. Надеюсь, что Вы, госпожа Косте и Баттисте тоже здоровы и благополучны. У нас по-прежнему идет снег; в эту зиму снегопады здесь удивительно сильные. Папа говорит, что таких не было с 1809 года. Все заливы на озере замерзли, а кое-где лед такой толстый, что можно даже кататься на коньках, что уж совсем необычно для здешних мест. Впрочем, долго это, наверное, не продлится.

Мне трудно просить Вас об этом, но Вы, я надеюсь, не рассердитесь и поймете меня: я очень прошу Вас — если, конечно, будет такая возможность и по дорогам можно будет проехать — приехать ненадолго к нам в Вальторсу. И хорошо бы поскорее, до того, как я начну собираться в Айзнар. Очень ли Вы заняты на таможне? Если да, то я, разумеется, все пойму. Мне трудно все объяснить в письме, и я рассчитываю серьезно поговорить с Вами, как только Вы приедете. Если же это окажется невозможно, не тревожьтесь: я приеду, как мы и договорились. Папа еще не совсем поправился после перенесенного в декабре бронхита; и об этом я тоже хотела бы поговорить с Вами. Но, если честно, я надеюсь на этот разговор потому, что не умею писать письма. Мне всегда ужасно трудно выразить словами то, что у меня на душе. Еще раз прошу вас не беспокоиться: если Вы приехать не сможете, я непременно приеду сама. Передайте, пожалуйста, Баттисте, что я очень его люблю.

По-прежнему Ваш любящий и преданный друг,

Пьера Валъторскар».

Письмо это было отправлено с айзнарской почтовой каретой в понедельник, и через неделю из Монтайны прибыл ответ. «Приеду 8 февраля», — писал Косте. «Боже мой, — сказала себе Пьера, — ну вот, я заставила его пуститься в путь среди зимы, ему придется в Эрреме пересаживаться с одного дилижанса на другой, придется брать отпуск… — Косте возглавлял таможенное управление провинции Западные Болота. — И, конечно же, мне придется рассказать папе, что я наделала!»

— А знаешь, — сказала она отцу в тот же вечер за ужином, — на прошлой неделе я написала господину Косте письмо.

— Ты очень часто пишешь ему, дорогая, — ласково и рассеянно пробормотал граф Орлант, изучая различные карты звездного неба и пытаясь определить, сколько звезд в созвездии Плеяд.

Пьера подошла ближе и некоторое время смотрела ему через плечо.

— Это Плеяда? — спросила она.

— Плеяды, дорогая. Не одна, а несколько. Много. Так называется очень большое скопление звезд. Это греческое слово. Нет, это соседка Плеяд. Видишь, вот здесь изображены семь Плеяд; наши крестьяне их так и называют: «Семь сестер». Но чаще всего видны только шесть. А в этой книге говорится, что по крайней мере двенадцать из них можно легко увидеть с помощью оптических приборов. А на этой карте их восемь. Странно! Уж не исчезают ли они с небосклона время от времени, когда их что-нибудь затмевает?

— Папа, я хотела поговорить с тобой о том письме.

— О письме? Ах да! — Граф Орлант сел, удобно откинувшись на спинку кресла, и потер переносицу, чтобы сосредоточиться.

— Я просила Дживана приехать.

— Приехать? — воскликнул граф встревожено и, пожалуй, немного обиженно.

— Прости, что сперва не спросила у тебя разрешения, папа. Но я была так… У меня в голове была такая путаница! К тому же я думала, он вряд ли сможет приехать…

— Что случилось, Пьера?

— Мне необходимо с ним поговорить.

— Но не пройдет и месяца, как ты увидишь его в Айзнаре!

Граф действительно был потрясен, и сердце у Пьеры ушло в пятки.

— Я хочу попросить его и тебя о том, чтобы нашу свадьбу немного отложили.

— Вот как…