Малая для мажора

А ведь я в тот вечер послушала крёстную и попыталась порвать с ним. Но Филатов явно не был настроен на разрыв, да ещё и по таким «пустякам». И снова я не усвоила урок.

Глава 31

– Как ты мог?! – накинулась я с упрёками на Илью, как только мы сели в машину. Тот шумно втянул ноздрями воздух и завёл машину, моментально срываясь с места.

– Что «как я мог»?

– Как ты мог сказать такое Елене Мироновне?! Зачем?! Ты повёл себя, как… Как…

– Как кто? – ответил так же невозмутимо. – Ну? Давай, озвучь.

– Как сволочь! – высказалась я и тут же пожалела.

Челюсти Ильи плотно сомкнулись, в глазах блеснула злость.

– Следи за языком, – ответил приглушённо, словно пытался себя успокоить.

– А то что? – взвилась я.

– А то по губам получишь! – рявкнул угрожающе, а я вздрогнула. Не от его тона, а от обещания ударить. И вроде как у него это со злости вырвалось, потому что поднимать на меня руку он явно не торопился, но слова уже прозвучали, и мне стало не по себе. Но Илья тут же спохватился, выругался. – Прости. Слышишь меня? – взяв одной рукой за подбородок, посмотрел в глаза. – Прости. Я… Лишнего ляпнул.

Я поджала губы, увернулась от его прикосновения и отвернулась к окну. На улице началась метель, пушистые, нереально огромные хлопья кружились на ветру и лепились на лобовое стекло, а в глазах собирались слёзы, такие пекучие, что, казалось, вот-вот выжгут мне зрачки.

– Я хочу… Прекратить, – выдохнула горькие слова, которые почему-то больно обожгли грудь. И заплакала, не сдержавшись.

Филатов слегка скинул скорость, и я кожей ощутила напряжение, которое возникло между нами.

– Что ты хочешь прекратить?

А я всхлипнула в голос. Не хочу этого произносить! Почему больно-то так? Но должна… Я должна это сказать. Дальше будет хуже.

– Я хочу расстаться, что непонятно? – вложила в свой голос всю злость, которую сейчас испытывала к себе. И как я раньше ничего не замечала? Зачем вообще в постель к нему запрыгнула?

– Чего ты хочешь? – он усмехнулся, будто речь шла не о серьёзных вещах, а так, о баловстве. Хотя, конечно, понятно, что «всё серьёзно» только у меня. Он же привык поступать эгоистично и только так, как удобно ему, не заботясь о чувствах других.

– Расстаться хочу! Ясно? Больше не будем видеться! Если только в универе. Я не хочу продолжать эти отношения! Мы друг другу не подходим. Слишком разные во всём.

Он зло и неприятно усмехнулся.

– Это тебе твоя опекунша успела по ушам проехать? – скорость начала увеличиваться, и я невольно вжалась в сидение.

– Нет, это я так решила! Вот видишь? Ты опять нападаешь на неё. За что? Чем тебе не понравился такой светлый человек? Это она меня воспитала, заменила мне родную маму, и ты не можешь…

– Она получала за это заработную плату, если ты не знала. Так что это не жест доброй воли, а лишь её обязанность. Не вижу ничего героического.

Я опешила от его слов и даже как-то осела, втянув голову в плечи. Вот о чём можно говорить с таким человеком? Он же непробиваемый! Никаких ценностей, кроме денег!

– Как ты можешь? – выдохнула растерянно. – Илья, ты… Ты не понимаешь, да? Она в меня душу свою вложила. Я сейчас учусь в престижном университете благодаря ей. Да я вообще, быть может, стала человеком благодаря ей!

– Не утрируй, – оборвал меня довольно жёстко. – Я повторюсь. Ничего сверхъестественного в том, что воспитатель детского дома выполняет свои обязанности, нет. И ты, как умная девочка, должна это знать. Хорошо, если ты была её любимицей безвозмездно, но, насколько я знаю, у неё нет своих детей, потому вся её любовь к тебе – не что другое, как простой человеческий эгоизм. Она хотела ребёнка, она его получила. Всё. Не вижу повода увешивать её грудь орденами.

Я замолчала. Поразило даже не то, что он, оказывается, знал некоторые подробности из личной жизни Елены Мироновны, а его цинизм, с которым он выдал мне свой монолог, как единственно верную мысль.

Продолжать этот разговор не было смысла. Для себя я уже всё решила. И да. Всё ещё было больно, но после его слов эту боль по большей части заместила обида.

– Мы можем ехать быстрее? – задала ему вопрос спустя полчаса. Илья уже перебесился и теперь явно никуда не спешил.

– Торопишься? – взглянул на меня пристально, а его большая ладонь легла мне на колено.

– Да, хочу скорее попасть в общагу и лечь спать, – сбросила его руку.

– Мм… – протянул он, снова накрыв коленку ладонью, и на этот раз крепко сжал так, что все мои попытки избавиться от его хватки оказались тщетными. – В общагу ты не поедешь. Мы ко мне едем. Ты же ещё не была в моей квартире? Тебе понравится, – заключил уверенно и надавил на газ. – Но поспешим всё же, пока ты не отрубилась прямо в машине. У меня были ещё кое-какие планы на твой счёт.

Я удивлённо взглянула на его невозмутимое лицо, неверяще покачала головой.

– Ты вообще меня не слышишь, да? Тебе плевать, что я говорю?

Он вздохнул и закатил глаза.