Малая для мажора

– Слушай сюда, мудак. Ещё раз ты сюда позвонишь, тебя даже на зоне найдут. Найдут и прикопают в какой-нибудь навозной куче. Забудь этот номер. Предупреждаю только раз.

Глава 37

Вернувшись в дом, переоделась в спортивный костюм и села в гостиной у камина прямо на мягкий ковёр. Хотелось согреться и успокоиться. Отчего-то стало зябко и сыро, а роскошный бассейн болотом показался. И шампанское, которое я выпила, встало тошнотворным комком в горле. А ведь я раньше не любила алкоголь. Совсем. А теперь пью наравне с Филатовым, как заправская алкашка. И вообще… Сама себя не узнаю. Я же всегда была здравомыслящим человеком. Что со мной произошло?

Я заплакала. Горько так стало, обидно. Даже не из-за пощёчины. Из-за того, что он руки мне не подал, не попытался как-то сгладить ситуацию, попросить прощения.

Да, я была неправа. Я должна была объясниться с Максом ещё тогда, до суда. Но, как бесхарактерная дура, пожалела его и тем самым накликала неприятности на себя. Но бить за это по лицу… Так нельзя. Я тоже человек. У меня есть права, и меня нужно уважать.

Интересно, поступил бы он так же с Катрин? Ну, если бы они встречались? И тут же понимаю, что да. Поступил бы. Филатову плевать, кто перед ним. Главный всегда он.

Илья пришёл спустя полчаса. Не знаю, где был и что делал. Но сейчас он выглядел так, будто это я ему по лицу врезала, а не он мне. Горделиво прошагал к камину, бросил туда пару поленьев. И сам сел на ковёр напротив.

– Ты осознала свою ошибку?

Я подняла на него взгляд, покачала головой.

– Ты серьёзно, Филатов?

– Да, я серьёзно. Ты поняла, в чём была твоя вина?

– А ты? Ты понял, в чём твоя? Или ты считаешь нормальным бить свою девушку? – мой голос предательски и так некстати дрогнул, показывая Филатову, насколько я сейчас уязвима.

Он поморщился, будто я сморозила какую-то глупость.

– Я тебя не бил, Варя. Это была лёгкая пощёчина. Ты не удержалась и упала. Скажи, сколько бокалов шампанского ты выпила? И больно ли тебе сейчас? Есть синяк? Покажи?

Синяка не было, щека какое-то время горела, но потом прошло. Но это же не значит, что так можно делать!

– Ты серьёзно не понимаешь? Ты меня ударил! Какая разница, сильно или нет?! Сам факт, Илья! – я вскочила, собираясь уйти, потому что этот бред слушать не было никаких сил. Он даже не раскаивается!

– Сядь! – рявкнул, подавшись вперёд, и я неосознанно упала на задницу. – Разница есть! Если бы я тебя ударил, ты бы не встала! А ты, как мы оба видим, сейчас в добром здравии. Так что умолкни и слушай меня внимательно. Ещё один такой косяк, я твоему нарику башку снесу. Ты услышала меня, Варь? Я не шучу. Он не выйдет с зоны, если ещё раз тебе напишет. А между нами всё будет кончено. Я не буду встречаться со шлюхой. Запомни это, – к концу своего монолога он заметно успокоился, я же ощутила, как из меня уходят последние силы.

– Я тебя поняла. А сейчас извини, я хочу отдохнуть, – встав с ковра, я поковыляла прочь, как побитая хозяином собака. Илья не стал меня останавливать, лишь молча швырнул в огонь ещё одно бревно. А я трусливо сбежала в спальню и, упав на кровать, заплакала.

* * *

Проснулась от нежных, но в то же время уверенных прикосновений, и сон тут же прошёл, испарился. Не нужно было включать свет, чтобы понять, кто меня целует. Кто руками по талии скользит и груди через футболку сжимает. Чьё приятное мятное дыхание щекочет мне шею, и чей язык порхает за ушком.

– Илья, не надо, – упёрлась ему в плечи, Филатов отпрянул, но остался на мне.

– Прости меня, маленькая. Я животное, знаю. Просто ревную тебя зверски. Никогда так не было, ни с одной. Мне крышу рвёт от тебя. Я с ума схожу по тебе, маленькая. Как подумаю, что какой-то ушлёпок тебя руками своими тронет, так бешеным становлюсь сразу. Я не хотел тебя обижать. И та пощёчина… Мне стыдно, Варь. Не хотел. Прости, маленькая, – снова целует, слова сказать не даёт. А я и не знаю, что ему ответить. Когда в комнату пришла, думала, дождусь утра и такси себе вызову. Уеду тихонько, чтобы он даже не заметил. А сейчас смотрю в его горящие глаза в полутьме и понимаю, что это выше моих сил. И он раскаивается вроде как…

– Илья, я не знаю. Я могу тебя понять, я и сама тебя ревную. Но бить… Так не должно быть. Насилию не место там, где есть любовь. А иначе нет никакой любви. Потому что так любить нельзя. Нельзя целовать, признаваться в своих чувствах, а через секунду пощёчину давать, – я запнулась, не став продолжать свою речь. Хотела сказать ещё пару слов про абьюз, но как-то не решилась.

Илья меня за лицо схватил, горячими ладонями сжал.