Малая Глуша

– Это он ревнует, – пояснил Вася Розке, – между хозяином и собакой обычно устанавливаются интимные, особо прочные отношения. Это называется «импринтинг».

– Аг… – Розка прикусила губу.

Вася тем временем дружелюбно махал рукой собачнику. Вася был хамелеон.

Он ухитрялся сразу понравиться собеседнику. Тогда почему он так гнусно ведет себя с ней, Розкой? Потому что не хочет понравиться? Или, подумала она с ужасом, потому что ей, Розке, это в глубине души приятно?

– Хорошая у вас собачка. – Вася оценивающе окинул взглядом колли, которая так виляла хвостом, что контур его размылся. – Шестьдесят пять в холке? Шестьдесят восемь?

– Они поменяли стандарты, – обиженно сказал собачник, – и влепили нам хорька. Вы ведь подумайте, – обратился он к Розке, как к сочувствующей, – с войны ведь выводили русскую версию колли, сухую, высокую, крупный костяк, мощный щипец, хорошая рабочая собака, и на тебе… минус десять сантиметров и переводят из служебных в декоративные. Здрасте-пожалуйста!

– Плакал наш план вязки?

– А то! Привез секретарь секции из Польши эту карлицу, и пошло-поехало! А ведь к нам раньше очередь была!

– У нас разве можно мелких держать? – прицокнул Вася. – С мелкими и выйти-то страшно. Вы вот как, без эксцессов гуляете?

– Она вообще-то, – смущенно сказал собачник, – ласковая у меня. Ко всем идет. А лает только на бегунов этих. Рефлекс у нее… бежит, догоняет и делает вид, что за пятки хватает. Уроды, видят же, собака играет просто. Зачем так орать? Милицию позову, милицию позову! Правила выгула нарушаете, с собаками нельзя, вон табличка висит! А где гулять? Со двора гоняют, на улице тоже…

– А! – сказал Вася. – Это все от комплексов. С собакой не умеет обращаться, пугается, а когда человек пугается, он выделяет такой особый запах…

– Естественно, – согласился собачник.

– Не боялся бы, ничего бы и не было. Верно, Лесси?

Собака кивнула.

– Лишь бы не бандиты, – обеспокоенно продолжал Вася, – склоны близко, там всякая шваль ошивается.

– Ну… – собачник вздохнул, – я вообще-то милицейский свисток с собой ношу. На всякий случай. От нее, если честно, какая защита? ЗКС она сдала, на задержание шла лучше всех, так и висела на ватнике. А в реальных условиях не работает. Не хочет. Пару дней назад, – он наклонился и потрепал собаку по холке, – за бегуном увязалась, что он ей сделал, не знаю… как взвоет, как подбежит ко мне! Хвост поджат, сама дрожит…

– Вот сука, – сказал Вася, имея в виду не собаку.

– Ну… Я осмотрел ее, вроде все в порядке. Только напугалась очень. А этот дальше бежит…

Он понизил голос.

– Мне и самому стало страшно. Будто с ним еще кто-то, или просто тень такая… нет, правда странно.

– А подробней? – заинтересовался Вася.

– Он так быстро бежал… и сразу через кусты перемахнул – вон те… ну, как бег с препятствиями… И исчез. Не надо, пожалуй, нам тут гулять. А так хорошо было – машин нет, детей тоже. А этот… бежит и кричит, бежит и кричит! Ноги, слышь, жжет… Хотя она даже не зацепила его, я уж знаю.

– Пьяный? – предположил Вася.

– Пьяные так не бегают, – неуверенно возразил хозяин. – Может, сумасшедший?

– Может, – равнодушно пожал плечами Вася, словно вдруг потеряв интерес к странным поступкам бегущего человека. – Ладно, Розалия, пошли. Темно уже. И вам всего хорошего. А только вы и правда лучше не ходили бы сюда. Этот, покусанный, сказал, жалобу пишет.

– Житья от них нет, – сказал расстроенный собачник, взял Лесси на поводок и пошел к дырке в заборе.

– Ну вот, – сказал Вася Розке, – пошли и мы. Тебя, должно быть, мама-папа ждут.

– Я уже взрослая, – сердито сказала Розка.

– Ну да, ну да… – Он помолчал, потом неуверенно сказал: – Ты, Розалия, вот что: если что заметишь… странное… сразу звони Петрищенко. Или лучше мне. В общежитие Пароходства звони, на вахту, я тебе телефон дам, позовут.

– В каком смысле странное? – обмирая, спросила Розка. – Вербовать будут? Иностранные агенты?

Красивые шпионы в темных очках, в свежайших белых костюмах, пистолет под мышкой в кобуре, почти невидим, но когда он прижмет ее своими горячими руками…

– Кому ты, дура, нужна, – грубо сказал Вася, – я просто… – он помолчал в затруднении, – ну, в общем, если померещится что.

У входа на стадион с колонн сползала розовая штукатурка, ползли по стене отблески неоновых букв, трамвай прозвенел и промчался мимо, обдав их теплым воздухом…

– Вот, возьми. И сразу звони, если что.

Розка сложила бумажку и попыталась запихнуть ее в карман джинсов. Вася сочувственно наблюдал за ее усилиями.

– Если что? – переспросила она.

– Сама поймешь! – Вася махнул рукой и побежал догонять трамвай. Бежал он как-то особенно ловко и успел втиснуться в двери прежде, чем они захлопнулись. Почему это у одних все получается, а у других – наоборот?

* * *

Боже мой, я же Ляльке обещала, что приду в семь, кровь из носу, чтобы она могла пойти на эту свою вечеринку…

– Я позвоню…

– Вот это правильно, Лена Сергеевна, – одобрительно сказал Вася. – Позвоните. Объясните ситуацию.