Малая война партизанство и диверсии

Первый крестьянский съезд Канского, Красноярского и Ачинского уездов 26–30 апреля 1919 г., подтвердив, что советская власть «есть наша непосредственная власть», что нужно трудящимся сплотиться и объединиться в одну братскую семью, чтобы победить врага — «иго капитала и диктатуру Колчака», — постановил: «Первое — выразить наше искреннее спасибо и послать приветствие нашей[78] доблестной стойкой армии (партизанам); второе — продолжать до конца нами начатое дело освобождения не останавливаясь ни перед какими жертвами»[79]…

В августе 1918 г. в Хабаровске состоялся 5-й Съезд трудящихся, который, учитывая всю обстановку в Приамурье, вынес постановление: «немедленно перейти на партизанский способ ведения войны впредь до соединения с войсками Центральной России»[80] и т. д. и т. п.

В Алтае партизанство началось с небольших отрядов и потом дошло до 3 партизанских «армий» с «корпусами», «дивизиями», «бригадами» и «полками», со «ставкой главнокомандующего» Мамонтова, — общей численностью до 120 000 чел. Здесь повстанчество органически слилось с крестьянством, поголовно уходившим в «партизаны». Огромная партизанская армия, ее операции, постоянная борьба с колчаковцами, польскими легионерами и другими «карателями» — заставили крестьян Алтайского района приспособить все свое хозяйство к боевым партизанским условиям, перевести его на рельсы «артельности», превратив в своеобразное «замкнутое натуральное хозяйство» для всестороннего обслуживания своих нужд без помощи города. В этом была сильная и слабая сторона этого чисто крестьянского повстанчества, наложившего свою печать и на самый тип партизанства, на его формы, задачи и методы действий. Крестьяне сами организовали Западно-Сибирский областной комитет как главный центр повстанчества и своей власти в противовес колчаковским властям, волостные ревкомы, районные революционные штабы. Все это шло по линии обслуживания партизанской армии и населения, усиливало партизанский фронт и тыл, но отсутствие политического руководства города — рабочих и партии — в первоначальные моменты организации обусловило прежде всего некоторую неоформленность лозунгов, отсутствие точно разработанной и строго выдержанной политической программы, кроме общего лозунга о советской власти, выдвинутого стихийно самими крестьянами, иногда своеобразно понимавшими существо этой власти. По словам Колосова, на съезде крестьян-повстанцев в Черном Ануе (присутствовало 62 делегата — представители почти всех восставших волостей Бийского уезда) было так охарактеризовано движение с идеологической стороны: «народное восстание на Алтае возникло стихийно, подобно буре. Народ был выведен из терпения насилиями, чинимыми агентами правительства Колчака… Жить по-человечески, свободно дышать и спокойно трудиться стало совершенно невозможно, и народ взялся за оружие. Нас никто не подстрекал и не руководил нами. Народное восстание не преследует партийных целей. Мы признаем равноправность всех народностей и полную свободу вероисповедания. Смертная казнь, телесное наказание и всякое насилие над личностью должны быть отменены немедленно. Мы боремся за установление всеобщего мира в России, за объединение в одну дружную семью всех враждующих и проливающих братскую кровь сынов великой, пострадавшей родины нашей…»[81]

Как видно, политическая «программа» крестьян повстанцев до чрезвычайности убога и даже с налетом контрреволюционной кулацко-поповской пропаганды. Крестьянская стихия, не оплодотворенная пролетарской идеологией, в силу своей природы не могла провести четкой классовой линии и, несмотря на свою самоотверженность в борьбе с Колчаком, на боевой энтузиазм и героизм, в себе самой таила зрелые семена разложения и быстрого перехода на рельсы контрреволюции и распада. Так бы оно и было, если бы Красная Армия не подоспела к этому времени в Алтайский район, чем и положила конец существованию партизанской армии.

Даже в момент своего расцвета крестьянская стихия характеризовалась неустойчивостью, постоянными приливами и отливами в ходе восстания, отсутствием последовательности замысла, отчеканенных организационных форм, тяжелым маневрированием на поражение, а значит, недостаточной политической и боевой устойчивостью и последовательностью в революционной борьбе.