Малахит

Веселов стоял у окна и смотрел во двор. Двое солдат, одетых в крестьянские тулупы поверх камуфляжной формы, тащили по сугробам зеленый ящик с боеприпасами. Часовые, стоящие по периметру, напряженно вглядывались вдаль. Люди с озабоченными, деловыми лицами сновали туда и сюда. В лагере царило оживление. Наконец-то его люди снова стали похожи на солдат, а не на разбойников с большой дороги. Веселов поздравил себя с этим.

Всю осень они устраивали набеги на крестьян. Майор не мешал и даже руководил некоторыми операциями: надо было пополнять запасы продовольствия. Но потом одни привели с собой мальчишку, другие, третьи… Он не успел вмешаться — солдаты считали, что имеют право хотя бы на такую компенсацию. И если бы он возразил, то живо перестал бы быть их начальником — он чувствовал всю серьезность их настроений.

Детей размещали в парадном зале усадьбы Алмазника. Здесь все ещё висели шёлковые занавеси, на полу пестрели яркие ковры и подушки.

Потрескивали, сгорая, поленья в изразцовой печи. Яркое зимнее солнце било в окно. Его лучи, проходя сквозь стекла витражей, цветными пятнами ложились на детские личики. Детей было много — около двухсот. Они сидели на полу, и их испуганные глазенки были направлены на Нефрита. Принц сидел напротив них и спокойно, размеренно, не повышая голоса рассказывал старую сказку:

— Пришли братья Алмаз и Рубин к скале. Смотрят и видят: сидит на скале птица Гроу. Хорошо, что старик предупредил их, когда подойти надо. Спит птица. Залезли братья на скалу. И старший — Алмаз — схватил птицу за клюв, чтобы не могла она убить их своим криком. А младший — Рубин — разрезал ей брюхо и вытащил камень такой большой и прекрасный, какого никто никогда не видел. И сказал тогда Алмаз: «Вот бы, братец, и камень себе оставить, и принцессу у старого короля забрать…»

Дверь открылась, и в зал впихнули еще четверых испуганных мальчишек, старшему из которых было лет двенадцать, и одну маленькую девочку лет восьми.

По одежде Нефрит понял, что это дети крестьян. За детьми вошел Веселов — принц знал, что он здесь главный. Нефрит вскочил на ноги и подошел к Веселову:

— Зачем вам эти дети? Зачем? — зашептал он, от волнения размахивая своими длинными руками. — Они же ничего не умеют. Отпустите их, мы постараемся сделать для вас ещё больше камней… Мы ведь никогда не отказывались. Смотрите: дети камней даже сейчас работают…

— Сядь! — взревел Веселов и толкнул Нефрита в грудь, так что тот едва не упал на детей. — Не твоего ума дело! Кого посадим, с теми и будешь нянчиться!

Нефрит послушно уселся на место. Он готов был не жалеть себя, но боялся, что гнев Веселова обратится на детей.

В зал начали входить солдаты. Нефрит испугался — солдат было слишком много, и у каждого поперёк груди висело это странное, чёрное оружие, которого так боялись дети. Солдаты встали у стен. Потом в зал внесли зеленые ящики. Детей оттеснили в угол, они сгрудились там возле Нефрита, и каждый старался пробраться поближе к нему, обнять или хотя бы дотронуться рукой. И только старшие молча стояли с краю, потому что хотели защитить малышей, и потому что стеснялись просить Нефрита о жалости и утешении.

В центре зала двое солдат напряженно перебирали какие-то странные предметы: блестящие нити, цилиндры и коробки из тусклого металла.

Маленькая темноглазая девочка подняла на Нефрита свои блестящие глаза.

— Что это, дядя Нефрит? — шёпотом спросила она.

— Не знаю, милая. Ничего страшного, я думаю. Смотри, — принц показал на солдат, — они же не боятся…

— Иди-ка сюда, — Веселов подозвал Нефрита небрежным движением руки. Он отвел принца в угол, пригнул вниз его голову и зашептал в самое ухо:

— Видишь это? Это взрывчатка. Знаешь, что такое?

— Нет.

— Считай, что здесь спрятан огонь. Будете плохо себя вести, будет шум, гам, слёзы, будете бегать, прыгать, бросаться на солдат — сгорите к чёртовой бабушке. Это ты понял?

— Да… Понял, да… А как же дети?..

Но Веселов не ответил.

Глава 7 Заложники

Над лесом покореженной патефонной пластинкой кружила воронья стая. Под хрип и скрежет серого граммофона Веселов сочинял послание дворянам Камнелота.

Один за другим летели в угол смятые листки, вырванные из блокнота.