Малахитовый Лес

Градов остановился посреди дороги, сделал несколько глубоких вдохов и медленных выдохов. Тори чувствовала, как страх шевелится в груди холодной змеей. Если Градов упадет, она его не поднимет, останется только бежать за помощью – для которой может быть слишком поздно.

– Здесь ведь нет больницы? – тихо спросила она. – В Малахитовом Лесу, я имею в виду.

– Здесь есть врачи, в том числе и хирург, этого хватит.

– Вам в больницу нужно…

– Не преувеличивайте, это мелочь!

Но мелочью это не было, и скоро Тори плюнула на все и подставила ему плечо, позволяя опереться. Градов бросил на нее гневный взгляд, но отбиваться и шарахаться не стал. Он понимал, что для него любое резкое движение может стать последним, и терпел – все сразу.

Они добрались до поселка чудовищно поздно, уже в глубоких сумерках, но Градову это, кажется, понравилось – их так никто и не заметил, все были заняты своими делами. Суета началась, когда Тори довела Романа до медицинского кабинета, вот тогда его чуть ли не на руки подхватили, а ее мгновенно оттеснили в сторону. Врачи пытались расспросить Тори, что случилось, но она отмолчалась, оставив за Градовым право или признаться самому, или придумать выгодную ему ложь.

На этом ее роль в дикой истории была завершена. Теперь Тори полагалось вернуться в свой временный дом, смыть с себя чужую кровь, дрожащими руками достать из бара бутылку коньяка… Примерно это она и собиралась сделать, когда Градов вдруг обернулся к ней и сказал:

– Дождитесь меня, пожалуйста.

Тихо так сказал, спокойно, без мольбы и надрыва. И он, конечно же, не стал бы настаивать, если бы она решила уйти. Но Тори лишь кивнула и села в ближайшее кресло. Ей было любопытно, почему он вдруг попросил.

Однако ответ она рисковала так и не получить, потому что Роман этого и сам не знал. У него по-прежнему болела голова, а мир вокруг него вдруг стал слишком быстрым и раздражающе шумным. Слова сорвались сами собой до того, как он успел их обдумать. А что-то пояснять или заявлять, что это шутка, времени не осталось: встревоженные медсестры уже затолкали его в кабинет.

Ему сделали несколько уколов, и проклятая изматывающая боль наконец отступила. У него пытались выяснить, что случилось, Роман объявил, что свалился в одну из глубоких лесных ям и напоролся на сухое дерево. Тоже сомнительная ситуация, но чуть менее дурацкая, чем падение из-за приступа кашля. Глубокие ямы, оставленные выкорчеванными бурей корнями, в лесу действительно были, местные об этом знали, так что сомневаться в его словах они не стали.

Дальше началась общая песнь на тему того, что пострадавшего необходимо немедленно отвезти в больницу. Солировали то терапевт, то хирург, им вторил хор медсестричек. Но с обезболивающим Роман уже пришел в себя и вернул годами отработанный навык ставить людей на место.

– Есть угроза для жизни? – коротко осведомился он.

– Нет, но в больнице проведут более точное обследование, у вас же может быть сотрясение мозга! Да и руки вам зашьют аккуратней.

– Вы можете это сделать или нет?

– Могу.

– Тогда делайте.

Роману по-прежнему было больно, но он выглядел как человек, которому не больно, и это спасало. Хирург наконец занялся его руками, пока терапевт осматривал ссадину на голове, потом задавал вопросы о самочувствии и светил фонариком в глаза. Роман и без этих манипуляций уже мог сказать, что сотрясение мозга, если оно вообще есть, незначительное – с ним в жизни случалось всякое, было с чем сравнить. После падения обошлось без сломанных костей, он отделался синяками и двумя травмированными руками. Это не так уж плохо, восстановление должно отнять не слишком много времени.

Но сначала следовало зашить руки, тут дело оказалось долгим и трудоемким. Может, потому хирург и пытался спровадить его в больницу – чтобы не возиться с этим самостоятельно? Однако, смирившись, он погрузился в работу. Роман не сомневался, что все будет в порядке, в штат Малахитового Леса нанимали только лучших.

За манипуляциями хирурга он не следил, когда от него отстал терапевт, появилось время все обдумать. И все же зачем он попросил ее остаться? Виктория его раздражала всю дорогу. Она увидела куда больше, чем следовало бы… Да и вообще, почему в лесу появилась именно она? Еще больше его раздражало то, как она себя вела. Роман четко определил для себя ее типаж: сестра Аллы, пусть и не по крови, но по духу так точно.

Однако женщина такого типажа должна была метаться вокруг него, причитать, жалеть и лить слезы. Виктория же действовала собранно и вполне грамотно. Она не пыталась ни сюсюкать с ним, ни упрекать, ни насмехаться. Она говорила ровно столько, сколько нужно, и подставила ему плечо за секунду до того, как он готов был свалиться на дорогу, не раньше. Без нежности, без фамильярности… Это другой типаж.