Малатаверн

Вступив на двор фермы, они пошли осторожней – из-за гравия. Наконец все трое добрались до навеса, и троица остановилась.

– Давай сюда, – шепнул Кристоф и толкнул Робера в угол, который он, как видно, основательно изучил заранее. Робер ничего не видел впотьмах. Он знал только, что подносы подвешены прямо к балкам, и изо всех сил вглядывался во тьму, но тщетно. Впереди него заканчивали последние приготовления Кристоф и Серж. Он слышал легкий шелест, прерывистое дыхание приятелей. Кристоф шумно выдохнул, из чего Робер заключил, что Серж уже взобрался к нему на плечи.

– Поднимай мешок, – скомандовал Кристоф.

– Готово.

Робер очутился перед ним и подставил раскрытый мешок. Послышался легкий шорох, и Робер почувствовал, как тяжелеет мешок под грузом головок сухого сыра, которые Серж сбрасывал по несколько штук сразу.

– Теперь подвинься на два шага вправо, – велел Кристоф.

"

Робер повиновался. Мешок стал еще тяжелее. И вновь пришлось на ощупь пробираться в кромешной тьме: на фоне ночного неба виднелся лишь край крыши. Робер послушно, будто слепой, следовал за Кристофом, а тот уверенно расхаживал под навесом, взяв приятеля за руку.

Серж по-прежнему стоял у него на плечах. Вот они остановились. Робер поднял мешок и стал ждать. Вдруг раздался скрежет отпираемого крючка, сухо щелкнула задвижка на двери птичьего двора, обтянутого сеткой, и окутывавшая их тишина взорвалась звуками. Сначала послышалось хлопанье крыльев, затем надсадное квохтанье, кто-то забегал, забухал в черепицу, и в глубине сарая с грохотом рухнула кормушка.

Серж соскочил на землю.

– По-моему, это куры.

– Молчи, – прошипел Кристоф.

На минуту вновь все стихло, но вот опять хлопанье крыльев и следом оглушительное квохтанье. Робер увидел, как испуганная птица тенью мелькнула на крыше и на мгновение заслонила звезды. Затем со стороны дома донеслось грозное рычание, – звякнула цепь, и собака залилась оглушительным лаем.

Робер почувствовал, как у него вырвали из рук мешок.

– Давай сюда, – рявкнул Кристоф, – сматываемся, черт вас дери!

В несколько прыжков они достигли спасительных яблонь и помчались между деревьями. Когда до ограды оставалось всего несколько шагов, Робер обернулся. Рядом с окошком распахнулась дверь, и на фоне светлого квадрата появился женский силуэт. Визгливый голос завопил:

– Виктор! Спускай собаку, там кто-то есть! Трое ребят неслись, не разбирая дороги, к откосу, да так, что только ветер свистел в ушах. В том месте, где дорога сворачивала от леса к реке, Кристоф на бегу отрывисто прохрипел:

– Серж и я двинем дальше по дороге… Нужно успеть сесть на мотоцикл, пока не догнала собака,. А ты, Робер, пережди в лесу, тебе ничего не грозит, мы отвлечем кобеля на себя…

Здесь откос был заметно ниже, и Робер не задумываясь прыгнул вниз. Вот и первые деревья. Он бежал, цепляясь ногами за колючки. Остановился, рухнул на колени. С силой прижав руки к груди, он изо всех сил старался сдержать с шумом рвавшийся из груди воздух и прислушивался к удалявшемуся топоту Сержа и Кристофа.

Теперь лаяли сразу несколько собак. Совсем рядом, за дорогой, надрывался барбос мамаши Вентар. Роберу было слышно, как звенит сетка, на которую кидается обезумевший от ярости пес. Напротив неистовствовали обе суки с фермы Ферри. Другие псы брехали на некотором удалении – кто выше по склону, кто ниже. Даже со стороны Сент-Люс доносился собачий лай, но он был едва различим и сливался с эхом.

Справа от Робера из-за деревьев все приближался заливистый лай Черныша; его хозяин, папаша Бувье, все не унимался:

– Вперед, Черныш! Взять их, взять! След, Черныш! Собака уже миновала ложбину, где притаился Робер, когда послышался треск мотоцикла. Собака лаяла теперь далеко, может, по другую сторону ручья.

Папаша Бувье не поспевал за псом и продолжал ругаться:

– Поганцы! Паразиты! Я же вас знаю!

Рокот мотоцикла становился все глуше. Робер слышал, как мотор натужно заурчал на крутом подъеме; потом ребята переключили скорость и покатили вниз.

– Черныш! Черныш!; Ко мне, Черныш! – Старик долго звал собаку, потом засвистел. Похоже, он уже вернулся на ферму и не собирался идти в лес.

На время все стихло. Лес опять замер. Лишь кузнечики все стрекотали и стрекотали, да шумели речные пороги.

Тут Робер сообразил, что остался совсем один, и первая его мысль была о собаке. По дороге на ферму Черныш мог напасть на его след, кинуться в лес и схватить его. Робер встал и хотел было убраться восвояси, но вокруг был колючий кустарник; он боялся пошевелиться: от малейшего движения ветки ломались с оглушительным хрустом.

Тогда он прислонился к стволу дерева и замер в ожидании. Старик по-прежнему то звал собаку, то свистел. Для Робера время тянулось неимоверно медленно, но вот он услышал, как старик закрывает ворота и возвращается с Чернышом. Вскоре послышался голос мамаши Бувье, затем хлопнула дверь, и все стихло.

Робер перевел дух, на лбу у него выступила испарина. Он смахнул пот рукавом и прислушался.