Малавита - 2

Он не вникал особенно в их болтовню, не принимая ее всерьез. Ласло так и не стал его дублером. Но совершенно неосознанно Джанни все-таки извлекал из их сходства определенную пользу. Слушая трепотню своих подручных, видя, как этот бедняга ишачит в баре по двадцать часов в сутки, он стал воспринимать Ласло как своего альтер эго, но только со знаком минус, свой негатив, перевернутое «я». У каждого короля должен быть шут, вот и Джанни Манцони, царствовавший в ту пору над Ньюарком, имел своего печального клона, живое напоминание о том, что достаточно какой-то ерунды, чтобы вдруг оказаться в канаве. Наличие этого тайного двойника делало его мудрее, предусмотрительнее и предостерегало от излишней жажды власти. Когда ему случалось бросать Ласло десятку на чай, на самом деле он подавал милостыню себе самому. Иногда он пожимал Ласло руку в знак уважения, которым того никто никогда не жаловал. Много лет спустя, встав перед необходимостью избрания себе псевдонима, он не стал долго думать и назвался Ласло Прайором, в честь своего двойника и по причинам, в которых не обязан был отчитываться перед Квинтом.

— Ну, что Париж? — спросил он у гостя, все еще завороженно глазеющего на мерцающую у его ног пропасть.

— …Париж?

Ласло не знал, что сказать. Повиснув на высоте двухсот метров над прекраснейшим городом мира, он был потрясен величием момента. Тридцать долгих лет он проработал в забытом богом Ньюарке, в вонючем баре среди неотесанных хамов, упражнявшихся на нем в остроумии, среди женщин, даже не замечавших его, среди столиков, накрытых красными клетчатыми скатертями, среди пивных бочонков, которые ему приходилось ежедневно менять, среди ящиков с бутылками, которые он должен был таскать, блевотины, которую он убирал, среди мордобоя, который ему же доводилось усмирять, и насмешек, которые ему приходилось терпеть. Это и был весь его мир, потому что за пределами бара Би-Би для него ничего не было. И несмотря на дурное обращение и унижения, Ласло все же боялся, что хозяин или один из его сыновей вышвырнет его вон, без жилья, без денег, чтобы заменить кем-нибудь помоложе.

Боялся до того дня, когда Бенедетто Манцони предложил ему странную сделку. Поди узнай, что это такое — хитроумная махинация или сказка, но Ласло сказал «да». И вот уже почти три часа, как он в Париже, и в кармане у него есть деньжата. Не сегодня-завтра он поедет в Венгрию навестить родню, его уже там ждут. А может, он просто умрет от счастья вот тут, сразу, но какое это имеет значение?

Он попробовал «Марго», и оно понравилось ему гораздо больше, чем подслащенное пойло, которое он подавал в полных до краев стаканах.

— Если ты с первого глотка смог оценить такое вино, — сказал Фред, — значит, во Франции быстро приживешься.

За ужином они почти не говорили о старых добрых временах, которые для Ласло никогда такими не были. Зато у него была тысяча вопросов о нравах и обычаях этой страны, снившейся ему последние несколько месяцев. Потом, за водкой, он достал свой новенький паспорт и обратный билет на завтра. Фред взглянул на фотографию в паспорте, потом на Ласло, потом посмотрел на свое отражение в темном стекле и увидел там самого безмятежного беглеца в мире.

— Я вышлю его тебе до востребования, самое большее дней через десять получишь его обратно.

— А вы?

— У меня есть другой, там.

Обоим им предстояло исчезнуть, каждому — на своем континенте. Они никогда больше не увидятся. Ни один из них не знал, что будет с ним завтра, но они этого и хотели. Перед тем как расстаться, Фред решил сделать Мистеру Лито подарок.

— Да, Ласло, ты не удивляйся, если увидишь книжки, подписанные твоим именем.

— …?

— Бен не говорил тебе: ты ведь у нас писатель. У тебя даже через несколько месяцев выйдет новый роман.

— …?

Фреду пришлось долго втолковывать ему, что он — автор трех книг, основанных на реальных фактах, их считают слишком зверскими, но в основном читателям нравится.

— Мой издатель просто спит и видит, как бы ему познакомиться с Ласло Прайором…

Писатель?.. В Париже?.. Ласло подумалось, что стоило, наверно, прожить столько лет в рабстве, чтобы они закончились таким вот сплошным восторгом.