Мальчик

Как не понять! По ближнему телевидению вечно показывают одно и то же. Поездка Уполномоченного. Пресс-конференция Уполномоченного. Телевизор - это неплохо, но уж очень однообразно. И света мало (в единственном числе, ха-ха!). В трех шагах уже ничего не видно. Надо совсем уткнуться носом в экран, а от этого болят глаза.

Отчасти поэтому мы и пошли к холму - охота была смотреть этот паршивый телевизор, он только и знает, что расхваливает Уполномоченного.

Отец мог бы и не говорить про то, чего он достиг, мы отлично знаем - я, Жосс, Иоланда, все знают, если б он побольше думал о себе и поменьше обо мне (да-да, я отлично это понимаю!), он бы достиг совсем другого... Спрашивается, чего он обо мне так заботится? Старики - они все одинаковые. Воображают, будто без них мы, молодые, не справимся. Как бы не так! Будьте спокойны, милые люди, мы тоже сумеем кой-чего достичь. Мы уже не маленькие!

Кстати, у ребят этого все прибавляется. Некоторые, совсем малыши... Ну и ну! Я-то знаю, что говорю...

У нас в деревне есть детишки со светами - я хочу сказать, их светы видно дальше, чем за один Взгляд, но они совсем слабые, не то что на холме. Слабенькие светы, тихие, спокойные и когда бригадир Черных или господин мэр чуточку повысят голос, они сразу пугливо скрываются.

Но представляете, если б я обзавелся таким светом, как тот, на холме? Пускай бы мэр сколько угодно орал, чтоб его погасить, и бригадир тоже. Вот это - свет настоящий!

Заметьте, я несу вздор и сам это понимаю. С таким светом меня живо бы выследили и погасили, как погасили всех остальных. Каким образом? Не знаю.

Нет, честно, я не знаю, как они это проделывают - ни слуги Уполномоченного, ни Черные, чья обязанность гасить светы. Только, похоже, они управляются в два счета. Ведь и мы с Иоландой и Жоссом тоже время зря не теряем.

Мы кинулись бежать вверх по, склону холма, бежали во весь дух. И выдохлись. На полдороге я схватился рукой за бок, и меня вырвало желчью. Одной желчью. Днем я не стал есть (папаша приготовил какое-то мерзкое варево, вроде рагу, черное, как поле ночью, и в этой бурде плавала какая-то дрянь). Я ничего про это не сказал, ни словечка, соврал, будто у меня болит живот и есть неохота. Папаша поглядел смущенно, но не настаивал.

Словом, меня рвало желчью, а Жосс и Иоланда уж не знаю чем были заняты, но тоже сильно задержались. Отстали по меньшей мере на двадцать Взглядов. На двадцать для других, на десятьдля меня, я ведь уже говорил, что вижу вдвое дальше своих приятелей... в общем, они сильно отстали.

Это меня разозлило. Я ревнивый. Не то чтобы я любил Иоланду, но я ею дорожу. Не так-то часто в мои годы найдешь девчонку почти без света, которая станет ходить за тобою в темноте.

Ну вот, я стоял впотьмах, и Жосса с Иоландой все не было видно, а очки снимать не хотелось, и я обозлился и позвал их. Всем известно, что это не годится! Верный способ накликать всю свору Уполномоченного и всех Черных.

Но я не мог с собой совладать. Ревность виновата. Известно, что это за штука. Когда я был маленький, я сразу начинал орать, как только кто-нибудь чужой подходил к маме. Не мог я этого стерпеть. Мама моя, и больше ничья.

С годами это не прошло. Только теперь я ревную не маму, а Иоланду. Прекрасно понимаю, у нас это ненадолго, разве что до осени, ведь она уедет в школу, но все равно - не выношу, когда она уходит с кем-нибудь другим.

Я закричал. Все-таки я кричал недолго, потому что шествие двигалось не так уж далеко, а мне вовсе не хотелось, чтобы Черные или парни Уполномоченного подобрались к нам со своими слуховыми ящиками. Гнусное изобретение, эти ящики. Папаша говорит, в его время их еще не придумали и жилось куда спокойнее. Ори, что хочешь, даже: "Генерал Уполномоченный дерьмо!" - и Черным тебя не отыскать, только даром время теряли. Отойдешь на десяток Взглядов вправо или влево - и все. Черным тебя не найти.

Говорят, когда-то существовали такие приспособления, механизмы, бросали свет на большое расстояние. Папаша говорит, их испытывали сотни, тысячи раз... Но ничего не получается. По крайней мере света от них не видно.

Один тип - он преподает в колледже - уверяет, что эти механизмы и сейчас дают прежний свет, только мы его уже не различаем. Возможно. На месте этого профессора я бы помалкивал: за такие разговоры могут и погасить.

Короче говоря, эти механизмы давным-давно в забросе, зато Черные изобрели слуховые ящики. До чего чуткие машинки, черт их дери! Если хочешь от них ускользнуть, замри не месте и не двигайся - ну ни на волос!

Едва я закричал, откуда ни возьмись - Иоланда и Жосс. И шепотом спрашивают, что это на меня нашло. Не мог же я сказать - меня, мол, ревность заела. Так что я вытянул руку и говорю тихонько:

- Слушайте!

Признаться, по этой части мне за ними не угнаться. Вижу я дальше, но уши у них куда лучше моих. Оба застыли. Прислушались.

- Вот черт! - говорит Жосс. -Они в двадцати Взглядах, а может, в тридцати.