Мальчик

— С этого самого момента каждый из нас должен жить своей жизнью, то есть полагаться только на себя. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Если уже мама делает то, что хочет… — Он с напряжением вглядывался мне в глаза. — Тогда я тоже пойду своей дорогой. И хотя ты в четвертом классе и сравнительно маленький, тебе придется нести за себя полную ответственность. Но сначала мы должны увидеть Сириус. Нам просто жизненно необходимо это сделать! — Из уголка глаза Хидэо, невзирая на суровость, которую он так хотел придать своему облику, непроизвольно выкатилась слезинка. — Эту звезду должен увидеть и наш папа тоже. Ты понимаешь?

Я ничего не понял. Но если мой брат сказал то, что сказал, значит, подумал я, он говорит правильные вещи. Я настолько утомился в этой авантюрной поездке, что мне хотелось только одного — прикорнуть где-нибудь в тепле и заснуть. Но мы же приняли решение непременно увидеть Сириус, значит сон можно на время отложить.

— Мы почти добрались. Не смей вешать нос! — задорно сказал Хидэо, хватаясь за руль велосипеда. — Мы еще выпьем кофе по дороге, если, конечно, ты захочешь.

Мы проехали еще двадцать минут, прежде чем уперлись в подножие склона. Наши юные организмы практически выработали свой ресурс на ровной дороге, поэтому подъем в гору стал суровым испытанием для двоих, надо подчеркнуть еще раз, изрядно измотанных дорогой ребят. Нам пришлось сделать два вынужденных привала, и всякий раз меня подмывало сказать: «Давай вернемся домой, Хидэо. Мама будет волноваться». Но когда мой взгляд падал на упрямое, сосредоточенное лицо брата, решимость тут же покидала меня.

На полдороге мы решили слезть с великов и везти их в гору. Чтобы не опрокинуться, я сильно накренил свой велосипед на бок.

— Мы почти на месте! — с воодушевлением закричал Хидэо. — Только надо чуть дальше подняться, туда, к смотровой площадке.

Может быть, эта площадка и находилась чуть дальше, но поход туда показался мне вечностью. И вот когда мои вцепившиеся в руль велосипеда пальцы, а затем и лодыжки начали неметь от холода, я увидел нечто: перед нами предстало во всем своем великолепии необъятное звездное небо.

Мне захотелось заорать во все горло: «МЫ ЗДЕСЬ!», но я потерял дар речи. Думаю, мой брат испытал такой же упоительный восторг, что и я. Он смотрел на меня с жалкой полуулыбкой, не в состоянии вымолвить ни слова.

Самое важное, с моей точки зрения, было то, что мы сделали это. Мы — на вершине. Отбросив велики в сторону, мы забыли о холоде и глотали ледяной воздух, выстуживая горло и легкие. Меня тянуло присесть на время и передохнуть. Но я понимал, что, присев, не смогу подняться вновь, поэтому я стоял и обнимал небо. Усыпанное невообразимым количеством звезд, оно показалось мне сказочным. Знаете, зимой звезды блещут так живо, так ярко, аж дух захватывает. Я чувствовал, что они пронизывают меня насквозь своим космическим светом, но ответить, почему это происходило, не мог. Где-то там, среди бесчисленных звезд, сиял Сириус, сильнее и ярче, чем все остальные, и я считал его королем Вселенной.

Хидэо распотрошил ветошь, в которую мы завернули школьный телескоп, и принялся его собирать. Я полез было ему помогать, но мои окоченевшие руки ломило от стужи так, что я оказался не в состоянии не то что дотронуться до телескопа, а даже спрятать их в карманы у меня не получалось.

Мой брат, мужественный человек, потратил остатки сил, чтобы водрузить телескоп на треногу, при этом, топчась на месте, он безуспешно пытался согреться. По всему было видно, что у него руки тоже замерзли, поскольку он то и дело ронял детали на землю.

* * *

И вот когда наконец прибор был собран, выявилось некоторое несоответствие между массивной верхней частью телескопа и подставкой, предназначенной для прибора меньшего размера.

— Все готово! — произнес сакраментальную фразу Хидэо, поворачиваясь ко мне.

В лучах моего фонарика его лицо напоминало лик привидения, причем до смерти замерзшего. Я нисколько не сомневался, что выгляжу не лучше его. Мы направили трубу телескопа на Сириус потерявшими чувствительность пальцами и дружно начали бегать по пятачку вокруг прибора в надежде согреться. Затем мы установили ось относительно Полярной звезды и наклон оси в сторону Сириуса, минус шестнадцать градусов, сорок две минуты, пятьдесят восемь секунд.

— Есть! Bay! — крикнул Хидэо.

Затем он повернулся ко мне, всем своим видом показывая, сколь потрясающее зрелище мне предстоит. Я занял его место и заглянул в окуляр.

— Я вижу Сириус! Я вижу Сириус! — заголосил я на всю округу, начисто забыв о пробирающем до костей морозе, о неимоверной усталости и горестных раздумьях.

«У нас все получилось», — билась ясная мысль в моей голове.

Голубой, белый, зеленый, пурпурный, красный. Арабы были правы. Сириус и в самом деле был звездой тысячи оттенков. Я так радовался тому, что мне удалось увидеть, и вдруг ощутил физическое единение с космосом. Он словно поглощал меня и делал частичкой своего пространства.

— А вот и его спутник! Не поверишь, тот самый белый карлик! — объявил мой брат.