Мальчик-бродяга

– Филипп жил и учился в Пари. Кто-то заказал в гильдии киллеров его убийство. Три покушения были неудачны, после чего Филипп уничтожил все руководство гильдии, и основной костяк киллеров. Затем забрал их документацию, чтобы выяснить заказчика на свое убийство. Материалы захотела получить шеф полиции Доминиона, но Филипп заставил написать ее расписку. Тогда шеф полиции приказала убить всех свидетелей и самого Филиппа. Филипп выжил, а двенадцать магинь умерли жуткой смертью, сгнили заживо. Шефа полиции убили свои же коллеги.

– Кто-то уверял меня, что Филипп “пустышка”? Это монстр! – недовольно хлопнула по столу императрица.

– Пока его не трогают, он мягкий и приятный молодой человек, – не согласился Константин.

– Сколько средств на его заблокированном счете? – спросила императрица.

– Филипп активно снимал деньги со счета. Он снял больше трех миллионов. Остаток около двух миллионов, – сообщила канцлер.

– Сделайте шаг навстречу Филиппу, разблокируйте его счет. Сообщите ему, что если он продаст нам тысячу орехов по старой цене, и возобновит добычу золота, то мы рассмотрим вопрос по счетам Лалиты и Серо, – приказала императрица.

– Он на это не пойдет. Тысяча орехов по оптовой цене всего лишь пять миллионов, по розничной – пятнадцать, – сделала оценку канцлер, – Я сделаю ему предложение в самой доброжелательной форме.

Константин лично сообщил Филиппу о том, что с ним желает побеседовать канцлер, и проводил его в ее канцелярию. Приняли Филиппа без всякой очереди. Канцлер объявила о снятии блокировки счета, и желании Империи продолжить сотрудничество.

– Счета Серо и Лалиты тоже разблокированы? – спросил Фил.

– Мы рассмотрим этот вопрос после поставки нам тысячи эльфийских орехов по старой оптовой цене, – ответила канцлер.

– Мне понятна ваша позиция. Как только я вернусь в Ревелик, то обсужу ее с княгиней. Она глава государства, ей принимать решение, – вежливо ответил Филипп.

Канцлер улыбнулась словам Фила. Роль Лалиты ей была известна.

Филипп в тот же день зашел в банк и превратил все свои деньги в чековые книжки на предъявителя.

Филипп никогда так весело не проводил время. Он доводил своих сыновей до полного изнеможения своими подвижными играми, дети часто засыпали в самых неподобающих местах. Когда играли в прятки, то в ящиках шкафов; на полу, под кроватью; в саду, в сугробе. За ними нужен был глаз и глаз. Няньки раздраженно посматривали на Фила, одновременно строя ему глазки. Смесь двух чувств заигрывания и раздражения вызывала у Фила недоумение.

Прошло два дня и во дворец явился граф Таннен. По столице стали курсировать слухи о его трусости. Граф знал, что их распускают на самом верху и не мог их пресечь. Графу ничего не оставалось, как вызвать Филиппа на дуэль. Это было крайне глупо. Если графа оскорбил плебей, не захотевший отдать аристократу свою лошадь, то подобный жест от лорда был вполне законен и правомочен. Граф объяснил свой визит насмешками коллег аристократов. Он не знал о знатности Филиппа и давно понял, что обиделся напрасно. Чтобы выйти из затруднительного положения, граф предложил дуэль до первой крови.

– Мы проведем несколько минут боя, потом вы нанесете мне легкую рану в левую руку. Мы помиримся и разговоры прекратятся, – предложил граф.

– Вы готовы пожертвовать вашей роскошной саблей? По условиям дуэлей оружие достается победителю, – удивился Филипп.

Сабля на самом деле была очень древняя. Это было видно даже дилетанту.

– Я не думаю, что она вас заинтересует. У вас в отряде все сабли производства эльфов. Я выкуплю ее у вас за символическую плату.

– Нина!!!

Охранница подошла через минуту.

– Оцени саблю графа.

– Две тысячи. Возможно, две триста.

– Символическая плата, граф, – это тысяча золотых.

– Согласен. Дуэль завтра на арене в полдень.

Граф откланялся.

– Я не удивлюсь, если он отравит саблю ядом, – унизила графа Нина, – Мерзкий старикашка! Милорд, поверьте моей интуиции. Она меня спасала много раз.

– Мне он тоже не понравился. Ты его спасла, а он сначала хотел забрать лошадь бесплатно, а потом начал предъявлять претензии. Аристократу тоже следует иметь немного благодарности к своим спасителям, даже плебеям.