Мальчик-бульбинка

— А мы видели Пестрого на Покровской.

— Когда?

— Когда шли из театра.

— Так это он, гад. Пассажир. Куда он ехал?

— На Сенную… Быстро мчался.

Антон едва дошел до скамейки, сел. Леша увидел на светлой брезентовой куртке большое темное пятно. Оно начиналось на воротнике возле уха.

— Тата, ты же весь в крови.

— Тихо. Мать разбудишь. Еще успеет наплакаться. Несколько минут отец сидел молча, тяжело дыша, а Леша не знал, как ему помочь.

— Нет ли там в ведре воды?

Леша быстро отыскал ведро на крыльце. Оно было с водой. Отец начал пить. Руки его дрожали. Леша придерживал ведро.

— Ох ты, горе какое, — вздохнул, напившись, отец. — И не хотелось мне этого гада везти. Вот как он меня искалечил. Хотел я в милицию идти — вижу, не дотащусь…

— Тата, я сбегаю в милицию. Нет, лучше к Юрке. А ты ляг в пристройку, на сене полежи.

— Хорошо, сынок.

Опираясь на плечо Леши, отец с трудом дошел до пристройки. Леша помог ему лечь.

— А ты куда? — цыкнул он на Зиську, которая хотела бежать за ним. — Стереги дом.

— Беги, сынок, по меже, — простонал отец. — Ближе будет.

— Хорошо, тата.

Межа разделяла огороды Лачинского и Сенкевича и выводила на глухой Задулинский переулок, в котором жили Леванцевичи. По ней бежал Леша, хотя в другой раз он один ночью не отважился бы на это. Сейчас мальчика беспокоила только одна мысль: быстрее помочь отцу.

В конце межи Леша перелез через изгородь и очутился в переулке. Дома здесь утопали в садах, были обнесены высокими заборами. Тут даже днем было темновато от разросшихся у заборов деревьев и кустов сирени и жасмина. А сейчас была ночь, да еще пасмурная.

Леша не шел, а бежал. В ушах звенело, сердце сильно колотилось. И вдруг Леша замер от неожиданности: возле ворот Леванцевича стоял Пестрый. Белые его пятна виднелись в темноте. Леша осторожно подошел ближе. «Он, наш конь», — не было никакого сомнения. Леша уже хотел броситься вперед, вскочить на дрожки, схватить вожжи и помчаться домой. Но что это: на козлах кто-то сидит. «Ах ты гад», — отступил Леша и начал озираться, где бы найти побольше камень. Обида сжимала ему сердце. Он нашел камень и размахнулся, чтоб изо всей силы швырнуть его в голову бандита. Но в этот момент кто-то крепко, как обручем, обхватил Лешу и зажал ему рукой рот.

Мать встала на рассвете. Вышла на двор. Заглянула в сарай: дверь открыта, коня нет. «Может, Антон повез пассажира за город или в местечко», — подумала она. Случалось не раз мужу возвращаться с работы под утро. Это ее не напугало. Но тут она вспомнила о Леше: «А где же Леша? Может, на сене спит?» Она подошла к пристройке, открыла дверцу.

Антон услышал и проснулся.

— Боже, ты весь в крови! — заголосила женщина.

— Успокойся, жив я и здоров, — поднявшись на локоть, ответил Антон.

— А что же такое случи-и-ло-ось? А где же твой ко-онь, где дрожки? — причитала она.

— Да не голоси ты. Сбежится сейчас вся улица. Проснулись дети. Поднялся такой гвалт, что если не вся улица, то Лачинский с женой услышали и прибежали к ним во двор.

— Что тут случилось? — спросил Лачинский.

— Ограбили нас, обокрали! — снова запричитала мать.

Лачинский наклонился над Антоном.

— Здорово они тебя. — И, повернувшись к женщинам, крикнул: — Чего вы голосите? Несите какую-нибудь чистую тряпку, воду… За доктором надо послать.

— Тут доктор, — послышался незнакомый голос. По двору уже бежал человек в белом халате с сумкой, на которой виден был красный крест.

— Спокойно граждане, — послышался другой голос. В калитку вошел высокий усатый мужчина в милицейской форме. — Все в порядке. — Он открыл ворота.

Все увидели Пестрого, запряженного в дрожки, а на козлах Лешку…

Желтые с красными прожилками ягоды висят на согнувшихся тонких ветках. Леша осторожно просовывает руку между колючек и, подцепив горсть ягод, осторожно вытаскивает их и кидает в эмалированное ведро. То же самое делает тетя Зина с другой стороны куста. Она попросила Лешу помочь ей собрать крыжовник.

Из окон дома по всему саду разносится музыка. Возле дома на скамеечке сидят больные, ожидая приема к врачу. Все так, как было…

А могло быть иначе. В доме, кроме Зинаиды Антоновны, никто об этом не знает. Сестра ничего не сказала брату. Утром после той страшной ночи брат спросил:

— Что это ты, Зиночка, сегодня так плохо выглядишь?

— Не спалось мне. Голова болела.

Брат посоветовал ей принять таблетки и занялся своим делом.

«Пусть не волнуется, пусть считает, что у него дома, на его тихом острове, полный порядок, — думает Зинаида Антоновна. — Наивный человек! Ему кажется, что он не зависит ни от кого. Ах, доктор Леванцевич, если бы не люди, от которых ты отдаляешься, твой тихий остров превратился бы в остров слез».

— Леша, а как ты попал сюда в ту «варфоломеевскую ночь»?

Леша не знает, что такое «варфоломеевская ночь», но догадывается, о какой ночи идет речь. Он тогда набрался страху. Не сразу понял слова того человека, который схватил его и зажал рот: