Мальчик девочку искал

Во всех газетах было написано, что, да, замечено некоторое смещение материковых пластов, но опасаться этого явления не следует. Ученые утверждают, что это естественный природный процесс. Подобное случалось и раньше, в доисторические времена, и никаких катастрофических последствий не имело. Его императорское величество Валериус Третий призывает всех своих подданных сохранять спокойствие, потому что сам он совершенно спокоен.

Далее сообщалось, что сдвижение материка в западном (с некоторым отклонением к северу) направлении можно было предвидеть еще давно. Однако сотрудники императорской обсерватории не проявили необходимой бдительности, не заметили вовремя смещения светил и не предупредили население. Это и явилось причиной паники и нелепых слухов. За безответственное отношение к своим обязанностям директор обсерватории, главный императорский астроном и географ профессор Никус Трипалка императорским указом освобожден от своей должности и посажен под арест. Его ждет судебное разбирательство. А всё остальное – в полном порядке, дорогие граждане Тыквогонии. Живите без тревог и готовьтесь к сбору летнего урожая тыкв…

– Во всех газетах одно и то же, – зевнул Авка.

– Кроме этой… – Гуська выдернул из клетчатого кармана на трусиках сложенный желтый лист. Это была газета под названием "Чистая правда, вам говорят!" Независимое и не подчиненное императорской цензуре издание. Его распространяли не почтальоны, а нанятые редакцией громкоголосые мальчишки. На первой странице "Чистой правды" крупными буквами было напечатано, что всякие призывы к спокойствию – чушь на тыквенном масле. Что император проморгал приближение катастрофы, вот и призывает всех не волноваться. Да еще сваливает вину на несчастного директора обсерватории. Он отправит беднягу на бессрочную каторгу, а сам на своем королевском тыквокате удерет на главную вершину Тыквогонии – гору Золотой Пуп, куда, конечно же, не доберутся воды всемирного потопа.

– Ой-ёй-ёй… – тихонько сказал Авка. И скорчился от нового, похожего на сверлящую зубную боль страха.

– Да чепуха же это! – весело успокоил его Гуська.

– Что – чепуха?

– Ну, разве можно забраться на Золотой Пуп на тыквокате? Они даже на Горке буксуют!

– При чем здесь тыквокат? При чем здесь Пуп? Я про главного астронома… про Никуса Трипалку. Его же – на каторгу. А он же ни в чем не виноват!

– А… почему не виноват? – глупо сказал Гуська.

– Ну, как он мог всё это предвидеть?! Откуда он знал, что какой-то Август Головка свалится в подземный мир и уговорит китов…

– Не ты ведь их уговорил, а этот… Половинкус.

– Уко Двуполовинус. А я – его…

Авка беспомощно сел на пол у подоконника. Гуська – рядом. Попытался заглянуть в Авкино лицо. Спросил шепотом:

– И что теперь?..

Авка горестно шевельнул плечами.

Гуська неуверенно сказал:

– Ведь никто в Тыквогонии не знает, что всё это из-за тебя. Только я знаю. Но я же никому же никогда не скажу…

– Ты-то не скажешь, – благодарно и печально прошептал Авка. – А сам-то я… если из-за меня человека на каторгу…

Гуська ткнулся носом в побитые на Горке колени. Все тыквогонские школьники, даже в первых классах, знали, что сваливать свою вину на другого – гугнига. И если из-за тебя сильно пострадал невиноватый – будешь ты бзяка с отпадом до конца жизни. А здесь… здесь вообще получится бзяка всемирного масштаба.

– Авка… давай признаемся, что это мы вдвоем. Я ведь тебе помогал…

– Спасибо, Гусенок, – всхлипнул Авка. – Ты вот что… Если там, на каторге, разрешают свидания, ты меня навещай иногда, ладно? И… если материки соединятся, разыщи Звенку. Пусть она меня тоже хоть разок навестит…

– Авка, маленьких ведь не отправляют на каторгу! Ну… может, еще раз пошлют к баронессе, вот и все!

Авка всхлипнул опять. Наивный ребенок Гуська…

– Маленьких за м а л е н ь к и е провинности не отправляют на каторгу. А если т а к а я…

– А какая такая? Ничего же плохого не случилось! Нету никакого преступления!.

– Ну да! А с двигать с места всю землю без разрешения императора – разве не преступление? – Это Авка будто не сам сказал, а услышал безжалостного прокурора в темно-лиловой мантии и с золотым тыквогонским гербом на груди. Как на картинке в учебнике "Основные законы Тыквогонии".

Гуська раздумчиво постукался о коленки лбом.

– Авка… а давай признаемся… императору!

– Кому-у?!

– Прямо его величеству! Все же говорят, что оно… то есть он самый умный, самый добрый, самый справедливый. А если он такой, то он же во всем разберется! И поймет, что ты… что мы не виноваты!

– Разбирается не император, а судьи, – скорбно вздохнул Авка.

– Но если они скажут, что мы виноваты…

– Не мы, а я…

– …Если скажут, что виноваты, император, может быть, помилует! За честное признавание! – Гуська хотел сказать, конечно, "чистосердечное признание".

Да, он и правда наивный Гусенок… Но… может быть, не совсем наивный? По крайней мере было в его словах что-то… какая-то капелька надежды.

– Ох ты Гуська… Ну кто меня пустит к императору?

– А знаешь что? Надень мои барабанщиковые штаны! Скажешь, что из барабанной команды и пройдешь во дворец!