Мальчик и Шкай (СИ)

Имя свое он получил по старой традиции мокши. Отец его Паксют хотел, чтобы природа воспринимала ребенка, как своего, и наделила его теми качествами, которыми богат мир животных и растений. Поэтому он в точности исполнил старинное предание. Бесконечно долгую, черную и дождливую ночь длились роды, так что Паксют молился матери-земле Мастор-аве, чтобы не забрала она себе в чрево дитя. Под утро, когда успокоился надоедливый моросящий дождь, и почти все родные уснули тяжелым сном, так и не дождавшись появления младенца, вместе с туманным утром в их дом пришел и детский крик. Паксют прижался к обессилевшей жене, дрожащими руками передал младенца утомленной старшей дочери и выбежал из духоты к свежему утру, мчался по лесу, кричал от радости, пугая предрассветных птиц. Он поскальзывался на мокрой траве и с трудом держался на ногах.

Казалось, что божества - покровительница села Вель-ава, хозяйка леса Вирь-ава и повелительница ветра Варма-ава - все были рядом, несли его на своих материнских крыльях, смеялись и пели, даря небывалую силу. В голову пришла мысль, что и сам создатель мира Шкай, который сидел так высоко, что ему не было дела до сотворенных им людей, в эту минуту склонился над его головой и благосклонно смеялся. Паксют испачкал рубаху, разорвал о влажные хлесткие ветки ладони и лицо, кровь смешалась с потом и жгла губы, но он был счастлив! У него родился мальчик - наследник рода! И это безумие отпустило его, лишь когда он остановился, замер, вернулся из мира духов обратно, и словно увидел себя со стороны - стоящим посреди опушки, которую освещал слабый, будто простудившийся осенний рассвет. В центре опушки возвышался хозяин - древний дуб. В пожухлых лопухах у самого основания сидел, замерев от страха, заяц.

Тогда и вспомнил Паксют о наказе стариков, что отец должен выйти после родов и дать ребенку имя согласно тому, что увидит он первым. Так что же - как назвать? Что определит судьбу мальчика: сильный дуб, или притаившийся, в любую минуту готовый убежать заяц? Станет ли сын крепок и мудр, или быстр и пуглив? Нет, всё же дуб, его огромная, тянущаяся к самому небу крона первой предстала перед Паксютом.

Мальчик Тумай слышал об этой истории, но ответить самому себе, кто же он - дуб, или шустрый зверек, пока не мог... Иногда ему казалось, что он настоящий смельчак, но когда весной, вырубая борть, услышал недалеко треск веток под шумной тушей медведя, он замер на дереве и его трясло, как зайца...

Тумай очнулся от мыслей. На перекате вниз по течению плыло дубовое бревно. И ему нужно спешить туда, за ним - в сторону страшной крепости, где с недавних пор, как говорили в мокшанском селении, жили смелые и воинственные люди, говорившие на сложном и непонятном языке.

Сердце щемило, дорога пугала, но звала за собой...

***

Старики оказались правы - река вывела его к цели. Поднявшись на густо поросший бугор, Тумай приложил ладонь к глазам, издали увидел башни крепости. На одной из них - самой высокой, как ему показалось, сидела крупная двухголовая птица. Да и сами башни - он насчитал двенадцать, казались похожими на головы гигантского змея, вытянутые на ребристых шеях. Сердце забилось чаще и, несмотря на зной, мальчик затрусил вниз, и бежал, бежал. Мощное строение росло перед глазами, и все больше напоминало чудище из древних преданий, которым раньше пугала мать, стоило Тумаю ослушаться или капризничать.

Крепость окружал ров, будто предупреждая - не подходи близко, ступай в лес. Тумай жмурился от солнца, поднял глаза, и вновь увидел страшную птицу на башне. Казалось, вот-вот она сорвется, закричит, и могучие когти вопьются ему в шею.

Массивные бревна крепости отпугивали. Мальчик не мог понять: зачем прятаться за такими высокими стенами, когда можно вольно жить в лесу, уважать его законы, и тогда вековые деревья станут домом и защитят от врагов. Но эти пришлые люди добровольно решили жить в тесноте, постоянно страдать от тягот и набегов. Степь - мальчик знал это от стариков, не таила в себе ничего хорошего, ее населяли злые кочевники, безжалостные хозяева растянувшейся от края и до края бедной, голой и пустой земли.

Вечером, если крепость отпустит его из чрева (он поежился от этой мысли), он вернется домой и обязательно расспросит обо всем старика Офтая. А пока мальчик робко шагал через ров по деревянному мосту, который хотя и был внешне прочен, но вселял только страх. Казалось, что эта непонятная конструкция вот-вот оборвется, и он упадет туда, в черную воду, которая наверняка кипит змеями и другими мокрыми тварями, которых привезли эти новые люди.

На входе его осмотрели два человека в очень странных, длинных красных одеждах. Для леса такой костюм не годился: он вмиг издерется о сучья, в нем сразу запутаешься и упадешь, подумал Тумай. Странные люди что-то спросили, и он ответил улыбкой. Тогда они жестом попросили показать, что в его котомке. Увидев туески с ягодами и медом, они лишь забрали черешковый нож. Воткнув его в венец сруба, они пояснили жестами, что мокшанин заберет его на обратном пути.

Мальчик указал на купола храма.