Мальчик из будущего

– А может, просто уже не можешь? – немного хитро улыбнувшись, спросил замминистра.

– Обвинять меня в плагиате или краже песен и музыки не стоит. Я их написал, да и сейчас у меня в памяти крутятся сотни новых песен и мелодий. Только я уже сказал. Восемнадцать будет, тогда и займусь ими. На слабо тоже не берите, я сам в этом дока.

– Ясно. А Муслиму Магометовичу что хочешь подарить, ты сказал, что должен теперь ему одну песню? – всё допытывался замминистра.

Певец стоял тут же, чуть сбоку, мы были окружены людьми, которые ловили каждое слово. Лещенко тоже был в этой толпе.

– Действительно, Муслим Магометович, тут есть часть моей вины, всё же пятая песня от вас ушла, как я понял. Что вы хотели бы видеть в репертуаре пятой песнью? Какая тема?

– Хотелось бы о войне.

– О войне? – задумался я. – Если есть гитара, напою. Посмотрим, понравится или нет. Я её в девять лет написал.

Мне достаточно быстро принесли гитару, и я попробовал её, немного поиграв несколько разных композиций, после чего, настроив под себя, ударил по струнам и запел:

Мы так давно, мы так давно не отдыхали.
Нам было просто не до отдыха с тобой.
Мы пол-Европы по-пластунски пропахали,
И завтра, завтра, наконец последний бой.

Ещё немного, ещё чуть-чуть,

Последний бой – он трудный самый.
А я в Россию, домой хочу,
Я так давно не видел маму!
А я в Россию, домой хочу,
Я так давно не видел маму…[8]

Допев песню до конца, я на секунду замер, положив пальцы на струны, и поморщился.

– Чёрт, до конца всё же спел, а ведь хотел до средины… Увлекла.

– Не надо расстраиваться, – похлопав меня по спине, сказал замминистра, которого я так и не узнал, как зовут, нас друг другу не представили. – А вот песню тебе всё же записать нужно, не то забудешь, да и ноты тоже. А так я вижу, ты действительно полон талантов и песни у тебя есть.

Отвечать на это я не стал, лишь пожал плечами и вернул гитару музыканту, который мне её дал. Замминистра ещё немного поговорил, политики коснулся, долга к Родине и всего такого, после чего поблагодарил меня за отличные песни, и мы расстались. Обратно шли с Муслимом Магометовичем и его ансамблем, обсуждая новую песню, которую я напел. Певцу она понравилась и в принципе для его голоса подходила, поэтому он раскручивал меня на то, чтобы я выдал ему её сейчас. Однако тут я проявил принципиальность, но с тяжёлым вооружением в виде дяди Адика стал уступать им позиции. Нет, раньше я им песню не выдам. Через три с половиной года, как и обещал, но не одну, а две, обе лучшие из всего, что у меня есть. Еле отделался.

Мы попрощались с Муслимом Магометовичем до завтра, увидимся на концерте, и меня повезли в детдом. Дядя Адик попросил меня не опаздывать. Я лишь пожал плечами: не от меня зависит, я снова не принадлежал себе. А как я жил неделю после побега, до сих пор воспоминать приятно, сам себе хозяин, делай что хочешь. Нет контроля, и это нравилось больше всего.

Я улёгся на своей кровати, заложив руки за голову, размышляя. На концерт я завтра всё же пойду, на салют тем более, а вот в воскресенье дам дёру. Не стоит ломать планы из-за капризов правовой и воспитательной системы государства. Это в будущем воспитатели держали нас в ежовых рукавицах, находя подход к каждому, отчего не рыпнешься, а тут, почувствовав свободу, терять её не хотел ни в коем разе.

Парад и концерт прошли просто замечательно. Парад я смотрел, стоя рядом с директрисой в первых рядах, рядом с приглашёнными гостями. Сегодня она меня сопровождала. Потом мы направились в Кремлёвский дворец съездов на праздничный концерт. Всё серьёзно, монолитно. Дядя Адик проводил нас на наше место, согласно приглашениям, и убежал за кулисы. Ему ещё работать. Поначалу выступали разные политические деятели, Брежнев закатил длинную речь, после чего и начался в принципе сам концерт. Судя по нескольким массивным камерам, его и по телевизору покажут. Правда, у нас в детдоме телевизора не было, не посмотришь. Под конец исполнили и «День Победы».

Вернулись мы к трём часам дня. Директриса тут же убежала – у её ансамбля ещё несколько выездных выступлений, один прошёл без неё, остальные будет вести она сама. Арендованный автобус уже ждал. Я в этом и раньше не участвовал и сейчас не буду. Отмазка та же – не могу, заикаюсь, дар речи теряю на людях. Пока проходит.

Я сдал в гардероб праздничный костюм, который на сегодня выдали, и получил свою одежду. Пройдя в спальную комнату, я увидел на своей постели мою гитару. Хм, значит, решили вернуть незаконно отобранный инструмент? Похоже, наши отношения потеплели. Доверие показывают, мол, мы тебе доверяем, и ты нас не подведи? К чему? Я всегда честно говорил: лето буду проводить на море, как меня ни уговаривай. По-другому не будет.