Мальчик из Фракии

Готы, ехавшие вокруг, надрывали животы от хохота, слушая спор собратьев. Амвросий не все понимал в речи варваров. Родной для него была вульгарная фракийская латынь, смешанная из языка римлян и множества варварских наречий. Но все что маленький пастух мог разобрать, открывало ему совершенно другой – новый мир. Он был велик, прекрасен и опасен одновременно. В нем человеку полагалось быть гордым и отважным, опираясь не только на себя одного, но и на друга рядом.

Все время Амвросий размышлял, над тем, что произошло с ним за последние месяцы. Молился богу. Разве мог кто-то лучше его понять? Мальчика радовало, что теперь жизнь совсем не походит на ту, какой была она прежде. Он тревожился о том, что ждало его впереди. Мысленно повторял слова обращения к высшему существу: «Господь, правящий на небе как на земле, сохрани душу мою и тело мое, даруй хлеб мне на этот день и прости мне грехи мои…» Не все было ясно Амвросию в этом адресованном небу заклинании, которому научили его взрослые. Но мальчик свято верил в его магическую силу. Бог непременно должен был слышать слова ребенка.

Проезжая мимо спорящих готов Валент приостановил коня.

– О чем они, крестник? – обратился он к мальчику.

Амвросий пожал плечами.

– Не замерз?

– Нет. Мне тепло.

Малыш потянул ноздрями холодный воздух.

– Знаешь, почему готы не удержали Рим, отдав его императорам? Они жуткие хвастуны. Они храбрецы и заслуживают восхищения, но слова всегда у них впереди дел. Не то, что мы римляне, – и он подмигнул заулыбавшемуся мальчику.

– Нет, ты уж лучше расскажи, почему готы Рим захватили, – сменил собеседника чернобородый варвар. – Чьи легионы не устояли?

– Так было лучше для самого Рима, – ответил Валент, выпрямляя черные брови. В душе его царило отличное настроение. – Из всех народов только готы могли спасти старую цивилизацию. Они не разрушали наших порядков, а приняли их и защитили. Италия долгие годы жила спокойно под властью остготских королей, не зная разорения.

– Так чего же ты, добрый человек, учишь мальчишку черт знает чему!? – нахмурился чернобородый.

Валент почесал покрытую инеем бороду не зная, что и ответить.

– Просто я спросил… – робко заступился за римлянина Амвросий.

– Что?

– Его я спросил, – повторил ребенок немного смелей.

«Толковый мальчишка, не дает меня в обиду, хоть это ему и не по росту», – мелькнуло голове Валента, от внимания которого ничто не ускользало. Немало изучивший существо человека, он вновь ощутил в этом слабом юном создании какую-то еще только пробуждающуюся силу духа.

Итальянский изгнанник никогда не имел своих детей, но книги и бурно прожитые годы открыли ему многое. Он не верил во Христа, не верил в богов, не верил в колдовство и загробный мир. В его глазах не горел огонь фанатизма. Он был осторожен. Его не раз обманывали, предавали и пытались убить. Но Валент знал, что есть люди, которые заслуживают того, чтобы в них верить. Он был все еще жив, а это доказывало его правоту. Ненавидя врагов, римлянин всем сердцем любил друзей, любил, зная все их слабости – все недостатки.

– Да кто он тебе такой? – хмурясь, наседал на растерявшегося малыша чернобородый. – Ну, отвечай! Чего ты встреваешь. Кто он тебе такой?

Валент заглянул в желтовато-карие глаза ребенка, стараясь угадать, как тот себя поведет. В них он явственно ощутил страх. «Сколько лет этому пастушонку? – подумал римлянин. – Конечно, он боится. Кто не испугался бы на месте вот такого слабого существа? Разве можно одному устоять перед таким громадным и злым готом?»

– Он… мой друг, – неожиданно для самого себя произнес мальчик слово, значение которого давно жило внутри его одиночества.

– Не встревай впредь, когда старшие говорят, а то получишь от меня оплеуху!

– Не трогай мальчишку, – спокойно произнес римлянин. – Я, Валент из рода… – тут он на мгновение остановился. – …беру его под свою защиту.

– Я вам обоим сопли намотаю на кулак!

– Хватит, хватит ругани! Ссоры от голода самые дурные! Скоро уже будем на месте, – твердо вмешался Алавив. – Слышите, там кричит Феодагат. Показалась крепость. Подождите, князь встретит нас сладким вином и горячим хлебом.

– А ты больше не смей подшучивать над моей женой, – хмуро ответил чернобородый гот. – Она хоть и сестра тебе, а все же…

– Неужто там жарят мясо? – прошептал Валент, у которого желудок скулил от голода. – Я вижу дым! Как хорошо было бы сейчас…

– Не говори, я всех вас прощу! Не надо! – облизнул рассеченные в давней схватке уста ворчливый варвар. – Не надо, только не так. Я же голодный!

Валент улыбнулся. Поднял ладонь в торжественном жесте:

– Мир.

– Мир. Мир, – закряхтел еще недавно злившийся гот. – Как же я хочу баранью ногу! О, Иисус, сотворенный нашим отцом, как я хочу баранью ногу![47]

Амвросий сделал усилие, чтобы не засмеяться. Он посмотрел на римлянина уносящегося дальше. Обгоняя ехавших парами всадников, Валент стремительно мчался вперед. Снег комьями вылетал из-под копыт его коня. «Вот бы мне так! Вот бы мне оказаться на его месте!» – с восхищением подумал мальчик. По телу его пробежала приятная дрожь.