Мальчик из Фракии

Низкая землянка. Скрип тяжелой двери. Отец вернулся с охоты. Убил медведя. Шкуру повесили над ложем сына. Ели так много, что Светозар заболел. Его тошнило. Боль разрывала внутренности. На второй день мальчик не мог встать. Мать, невысокая худенькая женщина, отпаивала единственного сына хвойным отваром. «Пять девочек и один мальчик. Всего один», — подумал Светозар. Пожалел отца. Тот волновался все дни, пока сын болел. Теперь старик нянчил внуков, а любимый сын искал славы с оружием в руках, в крепких, надежных руках северного мужчины. С ранних лет отец брал его на охоту. Учил выслеживать зверя, ловить рыбу. На горе приносили они воину и громовержцу Перуну первые жертвы. Идол горделиво смотрел большими глазами. В низине подношения принимал покровитель охотников и скотоводов Велес, извечный противник Перуна.

— Из двух богов ты избери того, чьей дорогой пойдешь в жизни. Кто ты охотник или воин? — сказал мальчику отец, впервые показав ему святилища.

Светозар так и не выбрал.

Прохладный воздух внезапно ворвался в зал. Шкура у входа поднялась, а затем опустились. Огонь в очаге снова обрел привычный покой. Молодая женщина, улыбаясь, втащила в комнату корзину полную горячего мяса.

— О! Давай сюда, Зоя! — приветствовал ее Сергий. — Скажи Марии и моей жене, пусть несут вина. Виноградного вина, последнего, что осталось. Захватите еще ячменного хлеба и приходите к нам. Весной заживем получше, а сейчас попируем всласть.

— Твой старший сын просится. Не спит. Сидит. Ждет. Все спрашивает: «Когда отец позовет? Когда?» Весь вечер так. Уже все спать улеглись, а он только сопит себе…

— И Андрея зови, пускай с нами побудет. Хороший скамар из него выйдет! Рука у него крепкая. Отца почитает, это главное. Выпьем еще. Выпьем за наш союз, а завтра утром обсудим планы!

Зоя вышла, забрав пустые кувшины.

Глиняные и медные чарки вновь наполнились яблочным вином.

— За дружбу! За победу! За князя Даврита! — грянули голоса.

— Пусть это вино станет кровью наших врагов, — тихо добавил Сергий.

16

С горки Амвросий покатился вниз. Дощечка под ним пела от соприкосновения с белой гладью. Снежные стружки летели в стороны из-под вытянутых вперед ног. Сидя мальчик несся вниз, туда, где разбегались ребята уже скатившиеся с горы. Они кричали, толкались. Каждый их них старался скорей подняться наверх, чтобы вновь насладиться снежным спуском. Громче всех голосин неуклюжий розовощекий Вторяк, племянник князя.

— Первый, я первый поднимусь! — грозно пыхтел он.

— Дорогу нам дайте! Дорогу! — вторила ему длинная девочка Щука.

Келагаст задиристо посмеивался, скрестив руки на груди. Челка у него на лбу, промокнув от пота, застыла на зимнем воздухе. Это придавало мальчику залихватский вид. Мечислав, опережая всех, уже мчался по протоптанным до земли ступенькам вверх. Он твердо решил сегодня стать князем горы, победив в любимой всеми игре.

Дыхание юного римлянина остановилось. Он чувствовал, как набирает скорость. Еще мгновение и вместе с дощечкой он подскочил на бугорке, устремляясь дальше. Холодный воздух легким покалыванием касался горячей кожи. Удовольствие было неописуемо. Эта была первая зима в его жизни приносившая столько радости, столько простых детских восторгов.

Идарий внизу помахал другу рукой. Он держал под мышкой свою деревяшку и тяжело дышал. Пар струился у него изо рта. Мальчик ждал Амвросия, чтобы вновь вскарабкаться на высоту у крепостной стены.

Осталось совсем немного. Амвросий с криком вылетел на ровное место и по льду покатился дальше. На кочке его снова подбросило. Он завалился набок, так что шапка слетела с головы. Идарий засмеялся. Поспешил к другу. Сзади катились новые баловники. Скользя с горки, они пробовали вставать на самых сложных участках. Ребятам натерпелось показать удаль и мастерство, заодно проверив, получится ли у них обожаемый Мечиславом трюк. Ноги подводили не всех. Некоторые стоя докатывались до конца, геройски уперев руки в бока. Большинство — кувырком летело вниз.

Когда Амвросий поднялся, двое неудачливых ребят сбили его с ног. Кроличья шапка опять полетела в сторону. Образовалась куча веселых, смеющихся детей. Через мгновение к ней присоединился четвертый, пятый и шестой паренек. Он как будто нарочно влетел на самую вершину живой горы. Только Идарий успел отскочить, хрипло расхохотавшись. Рядом мальчишки, также бухнувшись один на другого, образовали живую кучу поменьше.

— Эй, неумехи! Смотрите как я могу! — закричал Мечислав и стоя поехал вниз. Руки его были широко расставлены, помогая держать равновесие.

— Вот мастер! — вздохнул Вторяк. Добравшись до вершины, он наклонился, уперев руки в колени. Дышал прерывисто тяжело. — Надо же! Ну, надо же!

— Ты пугливей дикой утки. Куда тебе так! — ответила ему какая-то девочка.

— От курицы слышу! — огрызнулся мальчик.

Девочки наверху захихикали и тоже бросились вниз. В отличие от ребят они не дразнили Лихо, а просто с возгласами сидя катились с горы.[64] Вторяк сел. Оттолкнулся, покатившись с горки.