Мальчик из Югуру

Глашатай, довольный тем, что нашел Айао, торжествовал. Он схватил мальчика за руку и, в сопровождении нескольких зевак, направился ко дворцу. По дороге к ним присоединились и другие. Люди, увидев снова глашатая, не ударявшего больше в гонг, сбегались со всех сторон, громко спрашивая друг друга, не нашелся ли мальчик. «Нашелся!..» — «А кто его украл?..» — «Ты уверен, Ологбо́, что это тот самый парнишка?» Десятки вопросов неслись из толпы. Она все сгущалась, превращаясь в многочисленную процессию, наседавшую на глашатая.

Высокий, худой, с длинной, по-женски тонкой шеей, с резко выступавшим кадыком, который все время двигался, как кукушка на часах, Ологбо был очень некрасивым. При дворе Агбалы его прозвали «Ястребиной головой» и не столько за его лысый череп, сколько за то, что в профиль и анфас, с какой стороны на него ни посмотришь, он был похож на хищную птицу. Из-за своего усердия он каждый приказ вождя выкрикивал так, что слушателям казалось, будто он объявляет толпе не волю вождя, а свою собственную. Поэтому, хотя и не в чем было его упрекнуть и не за что презирать, тем не менее в селении его недолюбливали.

А школьники Афежу, в глазах которых он был само воплощение приказов вождя, дали ему и другое прозвище — «Петушиные ноги». Глашатай был действительно как петух голенастый и со спины походил на воинственную птицу.

Никто не осмеливался подходить к нему, шутить с ним, хотя он и не испытывал ни к кому неприязни. И вот, вопреки всему, около Ологбо собралась толпа желающих посмотреть поближе и на него самого и на Айао.

— Расступитесь! — закричал он, подойдя ко дворцу Агбалы, освобождая широким круговым движением руки пространство вокруг себя, и любопытные отступили.

14. МАТРАЦЫ

Переданный отцу, Айао вместе со своими покинул двор вождя Агбалы. Малышка не выпускал руки Киланко, все время крепко прижимаясь к нему. Хотя он уже и успокоился, следы тревоги еще не исчезли с его лица. Время от времени он поднимал голову и на ходу смотрел на отца, словно хотел лишний раз убедиться, что это его отец, а не кто-нибудь другой.

Семья Киланко спускалась теперь к тому месту базара, где продавались циновки, матрацы и многие другие плетеные изделия. Издали все эти товары и люди вокруг как бы сливались в одну сплошную плотную массу.

В самом деле, глядя со склона, ведущего от дворца Агбалы в центр рынка, матрацный ряд походил на кусок скалы цвета сухой соломы, изборожденный широкими черными полосами. Такое впечатление создавалось потому, что торговцы расставили свои свернутые матрацы рядами вокруг площади, посередине которой возвышался длинный, крытый соломой навес. Под ним были выставлены всевозможные плетеные изделия. То и дело кто-нибудь из торговцев поднимался со своей низенькой скамеечки и начинал прохаживаться среди этого леса тростниковых матрацев, поставленных не на голую землю, а на подстилку из соломы.

Но горе тому торговцу, который станет зазывать покупателя, остановившегося перед матрацами другого такого же торговца, его конкурента! Тогда разгоралась одна из тех бурных ссор, которые возникали довольно часто на базаре в Афежу, притом нередко из-за простого недоразумения.

Как только Киланко со своими детьми подошел к этому месту, Фива, которая уже приходила сюда к нам Сикиди, когда искала Айао, сразу направилась к ее товарам. Сам Киланко, держа за руку Айао, пошел к одному из своих старых друзей. Остальные разбрелись кто куда и стали выбирать матрацы.

И каждый торговец вовсю расхваливал свой товар перед молодым покупателем. А тот упорно торговался, обещая упросить отца купить выбранный матрац.

— Если вы хотите, чтобы мой отец согласился, снизьте еще немного цену, дядя, — сказал Бурайма старому торговцу, у которого он нашел «великолепный матрац».

— Пойди посмотри на мой матрац, какой он толстый! Совсем как в нашей книге по чтению! — воскликнула Сита.

— А я выбрал такой, что его хватит на всю жизнь: не матрац, а сказка! Прочный, плотный, клопам туда не пробраться, — заявил Ассани.

— Ах, молодой человек, не стоит вам к нему ходить, раз уж мы сошлись в цене, — поспешно сказал старый торговец Бурайме, собравшемуся было бежать к брату.

— Да я сейчас вернусь, дядя! — ответил Бурайма извиняющимся тоном.

— А вдруг тебе тот понравится больше?

— Даю вам честное слово, ваш матрац — это то, что мне нужно.

— А если тот продавец тебя уговорит?

— Не беспокойтесь... в любом случае все будет зависеть от того, как решит мой отец. Он разговаривает сейчас со своим другом в другом конце, под навесом.

Как только Бурайма подошел к Ассани и Медину, около него тут же появился торговец, которого так опасался старик. Он стал предлагать свой товар, расхваливая его на все лады, показывая со всех сторон:

— О прочности и высоком качестве товара, в данном случае матраца, о том, что выгодно его отличает от других, можно судить по тому, насколько молод и силен тот, кто его сделал: каков мастер, таков и матрац. Если ты дашь двадцать пять франков, то он того и стоит. Иначе говоря, это его настоящая цена.