Мальчик из леса

Выглянув в окно, он с удивлением — пожалуй, его удивление граничило с шоком — увидел Краха Мейнарда. Не зная, чего ожидать, Мэтью осторожно приоткрыл дверь.

— Привет, — сказал Крах.

— Привет.

— Можно войти ненадолго?

— Что такое? — Мэтью не двинулся с места и не стал открывать дверь шире.

— Просто… — Крах вытер глаза рукавом и оглянулся на внутренний двор. — Помнишь, мы когда-то играли здесь в кикбол?

— В пятом классе.

— На занятиях у мистера Ричардсона сидели за одной партой, — сказал Крах. — Он вроде как не в себе был, да?

— Да.

— Но все равно отличный мужик.

— Да, отличный, — согласился Мэтью.

— Мы тогда крепко дружили, помнишь?

— Угу, — сказал Мэтью. — Наверное.

— Все было проще.

— Что конкретно?

— Да все. Никому не было дела, у кого дом красивее или что о ком говорят. Нам просто… нравилось играть в кикбол.

Мэтью знал, что это не совсем так. Времена были получше, но не настолько.

— Зачем пришел, Крах?

— Хочу извиниться. — По щекам у него струились слезы. Он всхлипнул. — Черт, я так виноват.

— Давай заходи. — Мэтью отступил от двери.

Но Крах не пошевелился.

— Вокруг моей семьи сейчас столько говна бурлит… Понимаю, это не оправдание, но я как будто на вулкане живу. В любой момент может начаться извержение.

Куда только подевались его самоуверенность, презрительная усмешка, чванливые манеры… Мэтью не знал, как все это понимать, но дело тут было нечисто.

— Говорю же, заходи, — повторил он. — Помнишь, мы когда-то любили «Ю-ху»? По-моему, у мамы есть пара бутылок в холодильнике.

— Не могу. — Крах помотал головой. — Меня будут искать.

— Кто?

— Просто хочу, чтобы ты знал. Мне стыдно, что я тебя ударил. И что обидел Наоми. То, что я сделал…

— Крах, ты зайди…

Но Крах уже убегал прочь.

Уайлду пока не хотелось возвращаться в экокапсулу.

Он был завсегдатаем (насколько это слово применимо к его персоне) бара, расположенного на Семнадцатом шоссе, в крытом дворике стеклянного здания гостиницы «Шератон» в Мауве, штат Нью-Джерси. Гостиницу позиционировали как «демократичное место с отличным сервисом», что было недалеко от истины. Здесь останавливались заезжие бизнесмены — на одну ночь. Максимум на две. Такое положение вещей устраивало всех, включая Уайлда.

В баре «Шератона» была стеклянная крыша. Казалось, что сидишь на свежем воздухе. Бармены — например, Николь Маккристал — приветливо улыбались, когда Уайлд входил в зал. Клиенты — по большей части молодые управленцы, желающие стравить пар, — всегда были разные, но бармены оставались одни и те же. Уайлду нравились гостиничные бары: непостоянство и открытость публики, а если понадобится комната с кроватью — вот она, в пределах одной поездки на лифте.

Не слишком ли рано?

Может быть, но сколько еще ждать? Неделю? Две? К чему лишние условности? Никакой личной трагедии — ни у него, ни у Лейлы.

Как есть, так есть.

— Уайлд! — окликнула его Николь. Похоже, она была рада его видеть.

Она принесла ему пиво. В отношении пива Уайлд был человеком столь же демократичным, как и гостиница «Шератон» в отношении клиентов: охотно пил любое местное, что было на разлив. Сегодня это был «блонд-лагер» от пивоварни из городка Асбери-парк. Перегнувшись через стойку, Николь звонко чмокнула Уайлда в щеку. Том, стоявший в другом конце бара, помахал ему рукой.

— Давно ты не заходил. — Николь улыбнулась. У нее была добрая улыбка.

— Ага.

— Снова вышел на охоту? — (Он сам еще не знал ответа на этот вопрос, поэтому промолчал.) Николь придвинулась к нему. — О тебе спрашивали. Пара-тройка твоих трофеев.

— Не называй их трофеями.

— А как их называть? — Какой-то парень, причалив к дальнему концу стойки, поднял руку, и Николь сказала: — Подумай, какой вариант тебе больше нравится. А я подойду чуть позже.

Уайлд отхлебнул из кружки и прислушался к гулу гостиницы. Зажужжал телефон. Звонила Хестер.

— Уайлд? — Голос ее был едва слышен из-за фонового шума.

— Где вы?

— В ресторане.

— Ясно.

— У меня свидание.

— Ясно.

— С Ореном Кармайклом.

— Ясно.

— Уайлд, ты такой интересный собеседник. Столько энтузиазма.

— Мне что, закричать «ура»?

— Мать Наоми отказалась со мной разговаривать.

— Что вы имеете в виду?

— Сам-то как думаешь? Я имею в виду, что она не желает со мной говорить. Не перезванивает. Заявила, что ее дочь — не мое дело.

— Значит, Наоми у нее?

— Не знаю. Собиралась послать к ней моего сыщика, но она сейчас в путешествии. На юге Испании.

— Может, Наоми поехала с ней. Может, захотела сбежать от издевательств и мать увезла ее в Испанию.

— Где ты, Уайлд?

— В баре «Шератона».

— Поосторожнее там, — сказала Хестер. — Ты не умеешь пить. Чисто институтка на первом суаре.

— Что такое суаре?

— Подрастешь — узнаешь.

— И кстати говоря, кто такая институтка?

— Ха-ха. Утром поговорим. Мне пора к Орену.

— Ах да, вы же на свидании, — сказал Уайлд. И добавил: — Ура.

— Нахал.

Через какое-то время Уайлд разговорился с Сондрой, тридцатилетней рыжей хохотушкой в обтягивающих слаксах. Оба сидели у того края барной стойки, где было потише. Сондра родилась в Марокко, отец ее работал в посольстве.