Мальчик из саванны

— У тебя в руке! — Антон помолчал, наслаждаясь эффектом, и стал объяснять дальше: — «Лебедь» особенно удобен в дальних прогулках и туристических походах.

Захотел вернуться домой — пожалуйста. Вытаскивай из кармана яйцо, бросай на траву и приказывай развернуться в машину. Посадку он может совершить где угодно — на земле и воде, на дереве и скале. Но до чего тихоходная машина! Не больше пятисот километров в час. И летает только в атмосфере. Да вон смотри! Какие-то туристы возвращаются в город.

Сан поднял голову и в глубокой синеве заметил цепочку снежинок. Сверкая под солнцем, они замедляли полет, снижались, и вскоре можно было различить вытянутые гибкие шеи и крылья. У Сана закружилась голова, в памяти всколыхнулся рой далеких видений. Белые птицы! Он будто очутился в саванне, увидел в родном небе стаю лебедей, услышал в вышине их тревожные весенние крики. Но все это длилось лишь миг. Сан вздохнул и опустил голову.

— Что с тобой? — спросил Антон.

Мальчик молчал.

— Брось яйцо на посадочную площадку, — Антону хотелось расшевелить погрустневшего друга.

— Зачем?

— Бросай, не бойся. Оно не разобьется.

Сан бережно положил яйцо и отошел в сторону.

— А теперь, — прошептал Антон, — прикажи яйцу: развернись!

— Развернись…

— Да не шепотом, а громче.

— Развернись!

Сан изумленно замер. Яйцо на посадочной площадке треснуло, высунулась слабая шейка с желтой головой, по бокам появились крылышки. Вскоре перед мальчиками на длинных голенастых лапах стояла, грациозно изогнув шею, большая белая птица. Это был лебедь, самый настоящий, но увеличенный во много раз.

— Здорово? — улыбнулся Антон. — А теперь пойдем.

Сан приблизился, пощупал шелковистые перья. «Лебедь» повернул голову и посмотрел на Сана, как бы спрашивая: что нужно?

— Присядь, — приказал Антон.

Птица повиновалась. Антон взобрался на лебединую спину и поманил рукой Сана. В спине оказалось углубление с двумя креслами. Мальчики сели, и над ними тотчас же натянулась силовая полусфера. Сан пощупал ее невидимые стенки и только сейчас окончательно осознал, что это не птица, а летательный аппарат.

— А пульт? — спросил он.

— Не нужен. Машина принимает словесные команды.

Антон приказал «лебедю» снять силовой колпак.

— Он годится на большой высоте и при больших скоростях, а сейчас только мешает.

По команде «взлет» птица, издав лебединый крик «нга-га-га», мягко и сильно оттолкнулась ногами, взмахнула крыльями и поднялась в воздух.

Никогда еще Сану не было так хорошо. С застывшей счастливой улыбкой слушал веселый посвист ветра, рассматривал проносившиеся внизу парки с белыми дворцами, голубые арки и серые гранитные набережные. После нескольких сильных взмахов «лебедь» расправлял свои необъятные, как паруса, крылья и планировал. Вскоре он очутился за городом, снизился над берегом Байкала и с легким всплеском сел на воду. Потом заработал лапами и поплыл так быстро, что обгонял летящих рядом чаек.

Но вот прогулка кончилась, и друзья снова стояли на посадочной площадке. Рядом переминалась большая седая птица. Изогнув лебединую шею наподобие вопросительного знака, она ждала очередного приказа. Антон подмигнул Сану, и тот, помедлив, скомандовал:

— Свернись!

Мгновение — и на посадочной площадке вместо удивительного летательного аппарата белело обыкновенное лебединое яйцо.

— Нравится яичко? — смеялся Антон. — Можешь взять его насовсем.

Сан так и поступил. Он положил яйцо в карман коротких брюк и с тех пор не расставался с ним. Даже ложась спать, прятал его под подушку.

Удивительный полет на «лебеде» растревожил Сана. По ночам он снова и снова видел свою далекую, ушедшую в туман веков родину. Ему снились берега Большой реки и в щемящей голубизне неба — птицы, птицы без конца. Гуси, лебеди, журавли стаями пли над саванной, в их весенних криках слышалось что-то печальное и радостное одновременно. В снах своих мальчик был счастлив, и улыбка не слетала с его губ.

Но просыпался — и гасла улыбка. Сана окружал иной мир — добрый, но непонятный, чужой.

— Мальчик начинает тосковать, — сказала как-то Яснову Лиана Павловна. — Прошло полгода, а он еще не наш.

— Верно, — согласился Иван. — Еще не наш.

— К нашему миру Сан почти привык, — возражал Октавиан. — Видели бы вы, как он лихо летает на «лебеде». Считаю, что психологическая состыковка с этой эпохой у него в основном состоялась.

Однако ближе к осени, где-то в конце сентября, даже Октавиан заметил, что как раз с психологической состыковкой не все ладилось. Сан все чаще становился рассеянным, угрюмым. На шутки отвечал слабой, вымученной улыбкой.

Все реже стоял Сан за спиной Ивана в его волшебном кабинете. Часами бродил один по саду. Яснов с возрастающей тревогой пытался разгадать, что творится в душе Сана. Иван давно уже понял, что душевный мир мальчика не менее сложный и загадочный, чем у нынешних людей.