Мальчик, которого растили как собаку

Итак, чтобы «помочь» детям «проработать» их травмы и создать связь с опекунами, чета Лаппе и Барбара Басс начали «терапию удерживания». Именно здесь в игру вступило еще одно пагубное убеждение, которое, к сожалению, все еще широко распространено в области вопросов психического здоровья. Я называю его теорией «психического гноя». Это представление о том, что, подобно нарыву, который требуется вскрыть для наступления выздоровления, определенные воспоминания являются вредными и их нужно извлечь из памяти и обсудить, чтобы человек мог восстановиться после травмы. Многие люди все еще проводят многие часы на сеансах психотерапии, пытаясь откопать «Розеттский камень» своей личной истории, чтобы найти одно воспоминание, которое поможет им обрести смысл жизни и навсегда решить все свои текущие проблемы.

На самом деле память устроена совсем не так. Проблема с воспоминаниями о травме обычно бывает в том, что они вторгаются в настоящее, а не в неспособности вспомнить травмирующие события. Когда такие воспоминания вторгаются в сознание, их обсуждение помогает понять, как они неосознанно влияют на наше поведение, и может быть необычайно полезным. К примеру, если ребенок избегает воды из-за того, что однажды чуть не утонул, разговор об этом перед походом на пляж, скорее всего, поможет ему снова начать плавать уверенно. В то же самое время некоторые люди исцеляются, борясь со своими страхами, и при этом вообще никогда не обсуждают их и не вспоминают о них специально. Давление на человека с целью заставить его сфокусироваться на воспоминаниях, которые не оказывают на него негативного влияния в настоящем, может в действительности принести вред.

Особенно важно учитывать способность ребенка самостоятельно справляться с травмой, когда его окружение оказывает ему мощную поддержку. В одном исследовании, которое мы проводили в середине 1990-х, мы обнаружили, что у детей из поддерживающих семей, которых направляли на психотерапию, чтобы обсудить травму, чаще развивалось посттравматическое стрессовое расстройство, чем у тех, чьим родителям сказали приводить их, только если появятся характерные симптомы. Час в неделю, который дети, посещавшие психотерапию, проводили, концентрируясь на своих симптомах, скорее усиливал их проблемы, чем избавлял от них. Каждую неделю, в дни, предшествующие психотерапевтической сессии, эти дети начинали думать о своей травме; каждую неделю эти дети должны были уходить из школы или оставлять другую деятельность, чтобы ехать в клинику на терапию. В некоторых случаях дети становились чрезмерно внимательными к своим нормальным реакциям на стресс, тщательно отслеживая каждый чих, чтобы было о чем рассказать терапевту. Это нарушало их жизнь и скорее увеличивало, чем уменьшало, их дистресс. Однако интересно, что если у ребенка не было сильной поддержки близкого окружения, психотерапия оказывалась благотворной. Возможно, она давала им место, куда они могли обратиться, чего не было у них ранее. Самое существенное — что индивидуальные потребности людей различаются, и никого не следует подталкивать к обсуждению травмы, если он этого не хочет. Если ребенок окружен чуткими, заботливыми взрослыми, выбор времени для небольших терапевтических вмешательств, как и их продолжительность и интенсивность, можно доверить самому ребенку. Мы наблюдали это на практике с детьми организации «Ветвь Давидова», и мы полагаем, что те же принципы применимы ко всем детям, столкнувшимися с потерей и травмой, но живущим в здоровом поддерживающем социальном окружении.

Вера в то, что нельзя исцелиться, пока вы не вспомните какие-то детали прошлой травмы, может также стать самоисполняющимся пророчеством. Подобная установка может привести к тому, что вы будете сконцентрированы на прошлом, вместо того чтобы взяться за дела настоящего времени. К примеру, некоторые исследования показали, что депрессия может усиливаться при размышлении о неприятных событиях прошлого. Поскольку таковы свойства памяти, подобные размышления могут привести к тому, что вы увидите неоднозначные воспоминания о прошлом в новом свете, причем со временем они будут становиться все более мрачными, пока не превратятся в травму, которой на самом деле не было. Добавьте насильственную, физически болезненную практику «удерживания» к пластичности памяти маленьких детей и вы получите настоящий рецепт бедствия.