Мальчик, который хотел стать человеком

— Он с того страшного судна, что плавает вдоль берега и ловит людей, а потом пожирает их! — воскликнул старый Шили. — Разве вы не слышали о разрубленном человеке из рода Катлы?

Он выскочил вперед и заплясал перед Лейвом.

— Убейте его! Убейте его! — кричал он.

Несколько охотников, веривших каждому слову шамана, схватили копья. Один из них нацелился копьем в голову Лейва.

Лейв все понял, он взялся за рукоятку ножа, который носил на поясе, и твердо посмотрел в глаза охотнику. Потом опустил руку.

— Нет, — сказал он, — между нами не должно быть крови, как между моим отцом и Торстейном.

В это время вперед вышла старая женщина. Это была бабушка Апулука и Наруа. Она показала на охотника с копьем и насмешливо проговорила:

— Ага, вот он, настоящий великий охотник! Почуял знатную дичь. Смотрите, ноздри у него дрожат, как нос у песца, почуявшего дохлого зайца. Смотрите все, какой среди нас есть храбрец. Теперь мы, женщины и дети, можем чувствовать себя в безопасности. Этот храбрый охотник готов убить даже беззащитного ребенка, который ему ничего не сделал!

Люди в палатке невольно улыбнулись словам старой женщины. А она продолжала:

— Ай-ай-ай! — Она покачала головой. — Старый Шили теперь видит только то, что уже видели до него. Он больше не может отличить злого духа от мальчика из чужой страны. Но ведь он уже такой старый, что ему давно бы пора уйти во льды, как обычно уходят все порядочные люди[8].

Отец Апулука засмеялся.

— Ты права, — сказал он. — Это не дух, а человек. Мои дети долго прятали его в пещере, потому что боялись, что мы его убьем. Ну и что, разве он причинил им зло? Разве он не говорит немножко на языке людей? Разве мы забыли, что должны оказывать гостеприимство тем, кто к нам приходит?

Он подошел к Лейву и положил руку ему на плечо.

— Раз ты назвал Апулука и Наруа своими братом и сестрой, я называю тебя своим сыном!

Он оглядел всех, переводя взгляд с одного на другого.

— Это мой сын! — громко сказал он. — Его мне послала Матушка Море, которая повелевает всеми морскими животными.

Лейв переглянулся с Наруа и Апулуком, они улыбались и кивали ему. Он не все понял из того, что сказал их отец, но по их лицам видел, что эта небольшая эскимосская община признала и приняла его.

Трое друзей

Лейв часто думал о Торстейне и людях, плывших на его трех кнаррах. Он постоянно осматривал берега, надеясь найти обломки или какие-нибудь вещи с раздавленных льдами кораблей. Но так ничего и не нашел. Или все утонуло, или большие льды унесли все в открытое море и дальше, к южной оконечности Гренландии.

Иногда он думал, что ему следует уйти от эскимосов и попытаться найти поселения исландцев, о которых он слышал еще дома в Исландии. Он знал, что одно из них называется Восточное Поселение, в нем жил Эйрик Рыжий и его родичи, другое — Западное — находилось чуть севернее.

Однако у него не было желания покидать своих друзей. Он полюбил и Апулука, и Наруа и восхищался ловкостью, с которой их отец и другие охотники промышляли морского зверя.

Лейв быстро научился пользоваться и гарпуном, и копьем. И вскоре владел ими ничуть не хуже, чем его названый брат Апулук. Но Апулук ему не завидовал. Чем искуснее Лейв владел оружием, тем больше Апулук им гордился.

Апулук, Наруа и Лейв были неразлучны. Они всегда были вместе, уходили далеко от моря, туда, где водились олени, и ставили ловушки на песцов вдали от стойбища. Взрослые посмеивались, что Наруа не отстает от мальчиков, но никто даже не пытался удерживать ее дома.

Зимой трое друзей ездили на одной собачьей упряжке. В этих поездках Наруа была незаменима. Когда мальчики уходили на охоту или осматривали ловушки, поставленные на песцов, она оставалась в снежной хижине или в палатке, следила за огнем, чинила одежду и готовила пищу. У девочки, которая заботится о двух охотниках, много работы.

Когда мальчики возвращались с добычей, она помогала им ее свежевать, отскребала со шкур жир и растягивала шкуры лучше любого мужчины. Наруа справлялась со своими обязанностями не хуже взрослой женщины. Им было хорошо вместе.

Лейв еще никогда не чувствовал себя таким свободным и независимым. Его единственной обязанностью было добывать пищу вместе со всеми, и этот свой долг он выполнял играючи. Никто ничего ему не приказывал и не пытался решать за него, что ему делать. Его все любили. Даже старый шаман Шили полюбил мальчика из Исландии. Лейв всегда хорошо относился к старику и часто оставлял у входа в его палатку то большой кусок тюленьего мяса, то лакомую печень.

За это время Лейв уже научился бегло говорить по-эскимосски. Это получилось как-то само собой, он не прилагал к этому никаких усилий. Просто неожиданно он обнаружил, что говорит с обитателями стойбища так же легко, как когда-то говорил с людьми в Исландии.

В долгие зимние ночи Лейв служил эскимосам дополнительным развлечением. Они часами слушали его рассказы о жизни в Исландии. Он рассказывал им и то, что слышал от своего отца, — о походах викингов в Англию и Ирландию.