«Мальчик, который рисовал кошек» и другие истории о вещах странных и примечательных

С этими верованиями связаны курьезные противоречия, и еще больше противоречий обнаружится на следующих страницах этого очерка. Вообще дать определение лисьему суеверию весьма трудно, и не только по причине запутанности представлений на этот предмет у самих верующих, но также и по причине разнообразия элементов, из которых оно сформировалось. Его происхождение – китайское[92], но в Японии оно удивительным образом слилось с поклонением синтоистскому божеству и вновь было изменено и расширено буддистскими понятиями о волшебстве и магии. Что касается простых людей, то, пожалуй, можно с уверенностью сказать, что они поклоняются лисам главным образом потому, что они их боятся. Крестьянин, как и прежде, поклоняется тому, кто или что его страшит.

IV

Более чем сомнительно, что общепринятые представления о различных классах лис и о различиях между лисом Инари и лисом одержимости были когда-либо намного более ясно определены, чем ныне, кроме как в книгах авторов старого времени. И действительно, существует письмо Хидэёси богу-лису, которое вполне может служить свидетельством того, что во времена великого Тайко не делалось различия между Инари-лисом и лисом-демоном. Это письмо и сейчас хранится в Нара, в буддийском храме, называемом Тодайдзи:

«Киото, семнадцатый день

Третьего месяца.

Инари Даймёдзину:

Милостивый государь!

Имею честь сообщить Вам, что один из лисов в Вашем подчинении околдовал одну из моих служанок, чем навлек на нее и прочих множество бед. Я вынужден настаивать, чтобы Вами было проведено тщательное дознание по этому делу и приняты меры к установлению причины столь вопиющего поведения Вашего подданного, а мне было также сообщено об исходе такового.

Если выяснится, что этот лис не имеет надлежащей причины в оправдание таких действий, Вам надлежит незамедлительно взять его под стражу и примерным образом наказать. Если же Вы не поспешите принять меры по сему делу, я принужден буду издать указы об истреблении всех лис в этой стране.

Все иные обстоятельства, о которых Вы можете пожелать быть поставленным в известность касательно случившегося, Вы можете узнать у верховного жреца Ёсиды.

Приношу свои извинения за все огрехи этого письма и имею честь оставаться

Вашим покорным слугой,

Хидэёси Тайко»[93]

Но определенно были некоторые различия, установившиеся в разных местностях, в силу почитания Инари военным сословием. У самураев Идзумо, бог риса, по очевидным причинам был божеством весьма чтимым; и вы по-прежнему можете видеть в саду почти каждого старого жилища сидзоку[94] в Мацуэ небольшое святилище Инари Даймёдзина, с маленькими каменными лисами, сидящими перед ним. И в представлении низших сословий все самурайские семьи владели лисами. Но самурайские лисы не внушали никакого страха. Они считались хорошими лисами; и непохоже, чтобы в феодальную эпоху суеверие о нинко или хито-кицунэ каким-либо невыгодным образом сказывалось на каких-либо самурайских семьях в Мацуэ. И только лишь после упразднения военного сословия, когда его наименование как просто дворянства было заменено на сидзоку, некоторые семьи пострадали в силу этого суеверия по причине межсословных браков с тёнин, или людьми из торгово-ремесленных классов, среди которых такое предубеждение всегда было сильно.

Крестьяне считали Мацудайра, даймё Идзумо, самыми крупными лисовладельцами. Верили, что один из них использовал лис как гонцов в Токио (следует отметить, что, согласно народной вере, лис способен добраться от Иокогамы до Лондона за считаные часы); и в Мацуэ рассказывают историю о лисе, попавшем в капкан[95] возле Токио, к шее которого было привязано письмо, написанное князем Идзумо утром того же дня. Посвященный Инари великий храм Инари на замковых землях – О-Сирояма-но-Инари-Сама, – с его тысячами и тысячами каменных лис, селяне считают красноречивым свидетельством преданности Мацудайра, но вовсе не Инари, а именно лисам.

Ныне, однако, невозможно установить родовые различия в этой призрачной зоологии, где каждый вид эволюционирует во все иные. И даже не представляется возможным избавить ки, или душу лиса, и досточтимый дух пищи от того заблуждения, в котором они оба безнадежно срослись под именем Инари в смутных представлениях своих поклонников-крестьян. В действительности древняя мифология Синто вполне определенно говорит о досточтимом духе пищи и так же определенно обходит молчанием тему лис. Но крестьяне провинции Идзумо, как и крестьяне католической Европы, создают свою собственную мифологию. Если спросить, молятся они Инари как злому или как доброму божеству, то они скажут вам, что Инари добрый и что лисы-Инари тоже добрые. Они расскажут вам о белых лисах и темных лисах – о лисах, которых следует почитать, и о лисах, которых следует убивать, – о добром лисе, который кричит «кон-кон», и о злом лисе, который кричит «кай-кай». Но крестьянин, одержимый лисом, выкрикивает: «Я Инари – Ямабуси-но-Инари!» или какой-то иной Инари.

V