«Мальчик, который рисовал кошек» и другие истории о вещах странных и примечательных

– Поскольку вы не сдержали данного мне обещания и не смогли совладать с чувствами, Гохотэндо, страж Учения, ринулся с небес на землю в великом гневе. Он обрушил удар молнии на меня и монахов, что я обучал здесь в горах, и вопросил громоподобным голосом, как я мог обмануть доверие. Монахи в ужасе разбежались, а у меня теперь сломано крыло, и я не могу летать.

С этими словами Тэнгу бесследно растворился в воздухе.

[В японской живописи Тэнгу обычно изображается как крылатое существо мужского пола с носом в виде клюва или в образе хищной птицы. Существуют разные Тэнгу, но считается, что все они являются духами гор, способными принимать самые разные формы и обличья, в том числе нередко принимают вид ворона, грифа или орла.]

Кокоро. Оттенки и отголоски потаенной жизни Японии

Из сборника «Kokoro: Hints and Echoes of Japanese Inner Life», 1896

Монахиня из храма Амиды

I

Когда супруга вызвали для службы князю в столицу, О-Тоё не очень обеспокоилась. Только загрустила. После свадьбы они впервые расставались с мужем. Но с ней были ее мать и отец и – в чем она едва ли могла признаться даже себе – тот, кто был ей дороже всех, ее малютка-сынок. К тому же у женщины было много забот – разнообразных дел по дому. А еще она должна была трудиться за ткацким станком – ткать шелк и бумажные ткани.

Каждый день в назначенный час она накрывала обед для отсутствующего мужа в его любимой комнате: на лакированном подносе расставляла миниатюрные приборы с миниатюрными порциями пищи и напитков – такими, какие принято готовить духам предков и богам. Все это помещалось в восточной части комнаты на специальном столике, вокруг которого рассаживаются в торжественных случаях. Супруг уехал на восток, поэтому и стол накрывался с восточной стороны. Перед тем как убрать со стола, она всегда поднимала крышку мисочки, чтобы убедиться, что пар сконденсировался; таково поверье – если пар превратился в воду и осел изнутри, значит любимый на чужбине жив и здоров; если же крышка суха, значит он умер, а душа прилетала за пищей. День за днем О-Тоё поднимала крышку, и она всегда была покрыта капельками влаги.

Ее неизменной радостью был малыш. Мальчику минуло три года, и он постоянно задавал вопросы – такие, что ответить на них могли только боги. Когда он принимался играть, мать откладывала работу и садилась с ним рядом. Когда ребенок нуждался в отдыхе, она снова была рядом и рассказывала сказки или пыталась отвечать на расспросы о том, что едва ли доступно людскому пониманию. Вечерами, когда перед алтарями и священными образами зажигали фонари, мать учила сына детским молитвам. Когда мальчика укладывали спать, она садилась с рукоделием у его постели, любуясь умиротворенностью его маленького личика. Когда ребенок улыбался во сне, О-Тоё знала, что это богиня Каннон забавляет его играми из царства теней, и тогда она шептала буддийское заклинание, обращенное к этой Деве, поскольку та неизменно милостива к тем, кто обращается к ней с молитвой.

Иной раз, когда стояли особенно ясные дни, мать шла к горе Дакэяма и с сыном за спиной поднималась на ее вершину. Эти прогулки всегда радовали мальчугана не только потому, что мама была рядом, но и потому, что учила его видеть, слушать и слышать красоту природы. Дорога медленно шла в гору, они проходили через леса и рощи, шли по цветущим склонам, пробирались между нависающими утесами – здесь в старых деревьях обитали духи, а соцветия шептали сказки. Доносились хриплые крики диких голубей, и кротко ворковали ручные, а цикады звенели, жужжали, пели…

Все, кто тоскует и ждет возвращения любимого человека – если им дана такая возможность, – идут на гору Дакэяма. Ее можно разглядеть из столицы и окрестных провинций. На самой ее вершине есть камень – величиной и очертаниями своими он напоминает человеческую фигуру. А перед ним, на нем и за ним набросано множество гальки. Рядом – маленький синтоистский храм, посвященный некой принцессе, жившей много лет назад. Предание гласит, что она очень тосковала по возлюбленному и долго стояла, глядя вдаль, но тот не вернулся, и от горя она навеки окаменела. Люди на этом месте воздвигли храм; влюбленные молятся в нем о возвращении своих дорогих людей. Уходя, каждый берет с собой камешек, а когда долгожданный возвращается, обязательно нужно вернуть камень обратно и положить еще несколько новых – в знак памяти и благодарности.

Всегда, когда О-Тоё с сыном возвращались из путешествия домой, сумерки уже спускались на землю, окружая их мягкой мглой. Путь был долог – им приходилось идти пешком и плыть в лодке по рисовым полям, что окружали городок, – и они двигались медленно. Иногда одни только звезды освещали им путь, иногда появлялась луна, и тогда О-Тоё тихонько пела сыну песенку про луну: