Мальчик, который видел демонов

– Я просто подумала, а вдруг то, что я… но ты не такой, как я, правда? Ты Александр Великий.

В голове у меня словно вспыхнуло: кто-то другой произнес слова «Александр Великий» и я видел нашу гостиную с высоты. Вспомнил, как отец крикнул: «Александр Великий!» Я сидел у него на плечах, а он то сгибал, то распрямлял колени, имитирую верховую езду. Но воспоминание исчезло.

Мама начала еще что-то говорить, но медсестра громко постучала в дверь и вошла в палату.

– Извините, что помешала, – судя по ее виду, никакой вины она за собой не чувствовала, – но Труди считает, что тебе нужна прогулка, Синди. Может, ты отведешь Алекса к теплице и покажешь ему, какой ты садовод?

Мама кивнула.

– Хорошо, конечно. Пошли, Алекс, я покажу тебе, что можно сделать с унитазом.

После этого я не видел Руэна целый день. Я помнил его слова, что Аня должна прийти к вечеру и сообщить, что мы переезжаем в другой дом, но она не пришла, и я подумал: «При нашей следующей встрече я заявлю ему, что не желаю больше дружить с ним». Но Руэн не появился, и меня это вполне устраивало. Когда вечером я вернулся домой, Вуф облизал мне лицо и визжал от радости, словно действительно по мне соскучился, а ночью спал в моей кровати.

Аня пришла повидаться со мной утром, а не во второй половине дня, потому что была суббота. Она улыбалась. Я спросил ее, что не так, она предложила мне сесть, а когда я сел, начала доставать из своего брифкейса и выкладывать на стол фотографии и какие-то бумаги.

– Это твой новый дом.

Я наблюдал, как она раскладывает передо мной фотографии и рисунки моего нового дома. Подошла тетя Бев и задала все вопросы, которые я хотел задать, но не мог, вроде: «Синди знает? Как это случилось? Где он находится? Когда они смогут переехать? Неужели это правда?»

Аня потирала руки и покачивалась с пятки на носок и обратно, будто она тоже переезжала. Похоже, она искренне радовалась за нас, хотя даже не знала, что это была моя величайшая мечта. Тетя Бев говорила:

– Что ж, возблагодарим слона на небесах за то, что этот дом разваливается. Это действительно собственность муниципалитета? Выглядит потрясающе.

– Это еще не все, – произнесла Аня. – Некоторые комнаты на фотографиях выглядят так, будто их еще не доделали, потому что дом совершенно новый.

– Правда? – воскликнул я, вспоминая, когда у меня было что-то совершенно новое.

– Вы можете выбрать обои, – улыбнулась Аня. – И бытовую технику. И парадную дверь покрасят в тот цвет, который назовете. Муниципалитет хочет, чтобы новые жильцы чувствовали себя полными хозяевами.

– Что? – спросил я, не очень-то понимая, о чем речь.

Аня рассмеялась. Смех ее напоминал звон колокольчиков, и я тоже рассмеялся. Она повернулась к тете Бев, которая то складывала руки на груди, то опускала их, словно не знала, что ей с ними делать.

– Они назвали эту улицу, на которой построен дом Алекса и Синди, улицей Мира. – Обе нашли это название таким забавным, что захохотали, будто над шуткой десятилетия. – Как выяснилось, политики снесли одну из старых улиц, где раньше строили баррикады, а люди боялись выйти из домов. Не просто улицу, а целый район, и наняли поэта, чтобы он придумал названия всем новым улицам и написал стихотворение, которое выбили в стене вместо фрески с вооруженными людьми.

– Какое стихотворение? – спросила тетя Бев.

– Оно называется «Белфастское конфетти», и написал его Киаран Карсон[19], – ответила Аня, взяла со стола листок бумаги и прочитала:

Внезапно, пока двигалась расстрельная команда,
посыпался дождь восклицательных знаков,
Гаек, болтов, гвоздей, автомобильных ключей.
Разломанный шрифт. И взрыв.
Сам – звездочка на карте. Эта прерывистая линия,
Треск быстрой стрельбы…
Я пытался закончить предложение в голове, но оно
Разваливалось и разваливалось.
Все эти переулки и боковые улицы, блокированные
знаками «стоп» и двоеточиями.
Я так хорошо знаю этот лабиринт: Балаклава, Раглан,
Инкерман, Одесса-стрит…
Почему я не могу сбежать? Каждый шаг – пунктир.
Крым-стрит. Опять тупик.
«Сарацин», «Кремль-2», щитки для лица «Макролон»,
Рации. Как меня зовут? Откуда я иду? Куда? Череда
вопросительных знаков.

Аня положила листок на стол.

– Они выбивают это стихотворение трехфутовыми буквами.