Мальчик-который-жил-с-Винчестерами (СИ)

- Серебряная лань? Нет, конечно. Я сначала подумал, что это твой, но потом вспомнил, что у тебя медведь. Благо, поздно до меня дошло, я же потом сразу тебя под водой увидел. Как думаешь, меч настоящий?

- Ну, думаю, есть только один способ проверить, - сказал Бобби Джон, изо всех сил стараясь принять сидячее положение. - Я сейчас открою крестраж, а ты руби его.

- Что? Почему я? - Воскликнул Рон.

- Я пальчики отморозил, - сделал грустную мордашку Винчестер.

- А то я нет! - Возмутился Уизли. - Я не могу этого сделать.

- Писать стоя можешь, значит, и мечом по блестяшке сможешь рубануть. Рон, будь сильным, ты ведь смог достать меч, а значит, и разрубить им крестраж должен ты. Прошу, Рон, покажи мне, что яйца у тебя горячие не только потому, что в рыжем обрамлении!

- Когда-нибудь, я тебе язык обрежу, - бросил ему юноша, но все же меч в руки взял и занес его над тихо-мирно лежащем на снегу медальоном. - Давай, открывай.

- Сим салабим, ахалай-махалай, целкой не будь - давай, открывай! - Прошипел на парселтанге Бобби Джон.

Едва он произнес последнее слово, как золотые створки медальона, щелкнув, раскрылись, а за стеклышками, вправленными в створки, заблестели два живых темных глаза, какими, должно быть, были глаза Тома Реддла до того, как стали красными, с вертикальными зрачками.

- Бей! - Закричал Винчестер, придерживая раскрытый медальон на камне.

Рон дрожащими руками занес меч над головой, как из крестража послышался шипящий голос Волан-де-Морта:

- Я видел твое сердце, Рональд Уизли. Я видел твои мечты и страхи. Нелюбимый сын матери, бесполезный мальчишка, который ничего не может сделать, а еще влюбленный в умницу да красавицу глупец, которая предпочла тебе друга.

- Я, конечно, понимаю, прекрасная возможность послушать все твои секретики, но не мог бы ты ударить по медальону и заткнуть этого шипящего пиндоса? - Подал голос Бобби Джон. Но Рон словно его не слушал. Все его внимание было приковано шипением из крестража.

- Зачем ты вернулся? - Заговорил медальон голосом Гермионы, - нам было лучше без тебя! Нам было хорошо вдвоем!

- А какая она в постели, - вторил ей голос лже-Бобби Джона, - вот уж не думал, что книжный червь может так отжигать!

- Гарри лучше тебя!

- Гарри? - Прохрипел разозленный Рон. - Настоящая Гермиона никогда не называла бы Би Джея Гарри, по крайней мере, без его разрешения! А Бобби Джон этого никогда не разрешает!

Сверкнул меч, Винчестер шарахнулся в сторону, послышался звон металла, потом протяжный вопль. Бобби Джона снова накрыло Волан-де-Мортом, шрам взорвался острой болью. Когда же волшебник пришел в себя, то увидел склонившееся над ним испуганное лицо Рона.

- Ты как?

- Как писюн на холоде: маленький, уставший и замерзший. Крестраж уничтожил?

- Да, - улыбнулся Рон, - у меня получилось.

- Отлично, тогда забирай бирюльку, в ближайшем городе, кажется, был неплохой ломбард, да и пошли уже в палатку. Гермиона, кажется, извелась совсем. Ты-то, кстати, здесь какими судьбами? Только не говори, что в лесу ты оказался тоже из-за лани!

- Да я подумал, что поступил, как последняя задница, - пожал плечами Рон. - Оставил вас, сам свалил черт знает куда… Да и ведь, если мы вместе, мы сила! Втроем мы сильнее! Наша сила трех…

- “Зачарованных” недавно посмотрел?

- Да.

- Все понятно. Ладно, пошли к Гермионе. Думаю, она обрадуется, когда увидит тебя.

Бобби Джон был прав: Гермиона обрадовалась. Правда, при этом Рон чуть не лишился зубов, волос и детородного органа, но свою радость девушка все же показала, как надо.

*О*О*О*

- Значит, вы, пока меня не было, успели уничтожить еще один крестраж, а сейчас ищите способ связаться со смертью? - Уточнил у друзей Рон.

- Ага, - кивнул уже согревшийся, накормленный и, в принципе, довольный жизнью Бобби Джон, - а у тебя что новенького?

- Ну, по сравнению с вами, ребята, я просто страдал фигней. И… ой…

- Что еще? - Спросила еще не до когда успокоившаяся Гермиона.

- Бобби Джон, ты только не нервничай, хотя, если ты начнешь крушить все, вокруг, я не удивлюсь.

- Что случилось? - Настойчиво спросил Джон.

- Неделю назад я узнал… Твоя дядя Сэм мне сообщил… В общем, твоего папы… больше нет.

От тишины, казалось можно оглохнуть. Гермиона неверящим взглядом смотрела на Рона, глаза же Бобби Джона были устремлены в пустоту.

Ему казалось, что за одну секунду мир разбился пополам: на жизнь до этого момента, и после. А он находился прямо посереди этого обрыва, разделяющего его мир, и обрыв состоял только из одной фразы - “Отца больше нет”. Он помнил последние слова Дина: “Прости меня, Бобби Джон. Я люблю тебя, сын”. Значит, тогда он уже знал, что идет на смерть, и хотел сказать сыну все, что должен был, все, что считал нужным, что считал главным. А он сам только и делал, что кричал ему в трубку такие глупые, ненужные, бесполезные слова.