Мальчик на качелях

– Понедельник, понедельник, – несколько раз повторила она, думая о чем-то своем. – В понедельник я ездила на экскурсию в Железноводск... – Она выбросила окурок в щель над приспущенным стеклом. – Я уже никогда не узнаю, что он хотел сказать мне сегодня...

Логвинов подумал о Корякине: «Вот кто мог бы ответить на этот вопрос».

Клавдия Степановна взялась за ручку.

– Не провожайте меня. Я доберусь сама – здесь недалеко.

Он не стал возражать. Вышел из машины, открыл дверцу, помог ей вытащить чемодан и еще долго смотрел на высокую, тающую в темноте фигуру.

Глава 6 Четверг, 28 сентября

1

Щелканов оказался прав.

На следующее утро, перелистывая домовую книгу, в которой против фамилии профессора Вышемирского успела появиться отметка о смерти, я натолкнулся на следующую запись: «Мендозов Михаил Рубенович, адрес – улица Доватора, дом 28». В графе «члены семьи» стояло короткое «холост». Год рождения Мендозова свидетельствовал о том, что он на три года старше Юрия Вышемирского, то есть вполне мог быть его приятелем.

Все совпадало. И сам Мендозов, которого я застал копающимся под личной автомашиной во дворе дома номер 28, не отрицал, что был знаком с Юрием.

– У меня законный отгул, товарищ следователь, – предупредил он, выглядывая из-под старенькой «Победы». – Это на тот случай, если вы поинтересуетесь, почему я дома в рабочее время.

Михаил Рубенович выполз на расстеленную телогрейку, тяжело дыша, поднялся и, отдуваясь, схватился за поясницу.

– Радикулит замучил, – пожаловался он, поглядывая на калитку: нет ли там еще кого. – Проходите в дом, товарищ следователь, чаем угощу.

Проследив за тем, как я вытираю обувь, Мендозов деликатно кашлянул:

– Не обижайтесь, но туфли придется снять. Живу один – убирать некому.

Я люблю практичных и откровенных людей и часто говорю им об этом. Хотел сказать и Мендозову, но в последний момент передумал и вошел в дом.

Внутри все сияло: и натертый воском паркетный пол, и стерильно чистая мебель, и свежие прозрачные занавеси на окнах. Будь моя воля, я бы водил сюда нерадивых жен. На экскурсии.

– Прошу садиться, – предложил Мендозов, отведя меня на кухню и пододвинув гигиенически белый табурет. – Кипяток у меня в термосе, а чай растворимый. Секунда – и готов.

С видом фокусника он вытащил из настенного шкафа блюдо с аппетитными пирожками, отложил в тарелку две штуки, а блюдо спрятал обратно.

Экономных мужчин я тоже уважаю.

– Угощайтесь, домашние. Сам готовил. – Он сунул в кипяток два импортных пакетика и, понюхав пар, поднимающийся над стаканами, поцокал языком. – Шикарный напиток!

– Вы хорошо знали Вышемирского? – спросил я, втайне желая по возможности сократить встречу с идеальным холостяком и гурманом Мендозовым.

– Какой там хорошо! Пару раз в год видел, и то из машины, когда мимо автобусной остановки проезжал. Говорят, умер он на днях: то ли под трамвай попал, то ли хулиганы ножом пырнули.

– Откуда такие сведения?

– Люди говорят.

– Вы с Юрием живете по соседству, почти ровесники, – сказал я, хотя второе утверждение звучало неправдоподобно: Мендозов выглядел на все сорок. – Неужели не дружили?

– Как вам сказать? – Он откусил сразу полпирожка, подобрал со стола выпавшую изо рта крошку. – Был такой период.

– Что же у вас нашлось общего?

– Музыка. Я музыкой увлекался. Записи были хорошие. Ну, иногда разрешал ему переписывать.

– А как насчет общих знакомых?

– Знакомых? – Он закатил свои круглые влажные глаза к потолку и стал добросовестно вспоминать, повторяя вслух: – Знакомые, какие же знакомые?..

– Рита, – помог ему я.

Михаил Рубенович поставил стакан на блюдце и хлопнул себя по колену.

– Точно! Юрка ухаживал за ней. – Мендозов посмотрел на меня хитрыми глазами. – Вам это для протокола нужно?

– Для дела, – ответил я, чувствуя, что дипломатия, может быть, единственное слабое место этого достойного во всех отношениях человека.

– Мне тогда двадцать два стукнуло. После смерти отца остался один. В пустом доме, с машиной на кирпичах. Ну, первым делом, конечно, машину на колеса поставил, потом мебелью обзавелся, стереомагнитофон купил, дом потихоньку подремонтировал. По молодости я шустрым был! – Он сообщнически подмигнул. – Ну, и красивый, конечно!

– Риту с Вышемирским вы познакомили?