Мальчик – отец мужчины

Женское образование как самостоятельная отрасль образования, обусловленная гендерной сегрегацией и неравноправным общественным положением женщины, многие годы было маргинальным. В античном мире девочки воспитывались исключительно в семье. В Средние века, начиная с VIII в., при женских монастырях открывались школы, готовившие девочек к пострижению в монахини. Позже там стали воспитывать также знатных девочек, которых готовили к роли жен и матерей. Так было и в Киевской Руси. Первое женское училище при Андреевском монастыре в Киеве княжна-инокиня Анна Всеволодовна открыла в 1086 г. В школах при монастырях обучались не только послушницы, но и мирянки.

В эпоху Возрождения качество семейного образования дворянских девочек заметно улучшилось. Некоторые из них были не менее образованны, чем их братья, однако практически применить знания им было негде. Лишь немногие философы считали нужным сделать мужское и женское образование одинаковым. Эразм Роттердамский рекомендовал одинаковую программу женского и мужского образования, но полагал, что девочкам целесообразно давать по преимуществу классическое языковое образование и в очень малом объеме – естественнонаучные знания. В «Утопии» Томаса Мора мальчики и девочки получают равное образование, ибо «природа одинаково благоволит ко всем, а при наступлении жатвы безразлично, посеяны зерна рукой мужчины или женщины. Они одинаково способны к тем занятиям, которые совершенствуют и оплодотворяют разум». В «Городе Солнца» Томмазо Кампанеллы девочки и мальчики учатся вместе, им преподают чтение, письмо, математику, историю, географию и естествознание, обучают ремеслам, дети занимаются гимнастикой, бегом, метанием диска, играми. Для того времени эти взгляды были слишком радикальными.

В конце XVIII – первой половине XIX в. в Европе появляется множество разнообразных женских школ, но девочки учились отдельно от мальчиков и по другим программам. Лишь в результате вовлечения женщин в общественный труд и появления женского освободительного движения последовательно, одна за другой, возникают идеи а) всеобщего, б) равного (одинакового для мальчиков и девочек) и, наконец, в) совместного образования. Все три идеи вызывали жесткую оппозицию.

Не вдаваясь в терминологические нюансы, совместным (coeducation) или смешанным (mixed) обучением, в отличие от раздельного, однополого (singlesex), называется обучение мальчиков и девочек в одних и тех же учебных заведениях. Первые смешанные классы создавались в начальных школах исключительно из соображений экономии средств, только для крестьян и бедных. Для детей аристократии или буржуазии это было неприемлемо. В Западной Европе совместное обучение появилось после Реформации, некоторые протестантские группы поощряли девочек изучать Библию вместе с мальчиками. Эта практика была шире всего распространена в Шотландии, северных районах Англии и в американских колониях.

Во второй половине XVIII в. девочек постепенно стали допускать и в городские церковные школы. После Американской революции почти все бесплатные начальные школы были совместными. В дальнейшем это правило распространилось на государственные средние школы, а затем на некоторые частные колледжи (первым был Оберлин колледж в штате Огайо) и отдельные университеты. К 1900 г. около 70 % американских колледжей были совместными. Более дорогие частные школы и университеты оставались раздельными (как правило, мужскими), но во второй половине XX в. они тоже открыли двери для женщин. Особенно быстро этот процесс шел в 1960-х годах. После принятия в 1972 г. закона (так называемая поправка TitleIX), запрещающего дискриминацию по половому признаку в образовательных программах, государство стало финансировать только смешанные школы и учебные заведения.

В Западной Европе образовательная система осталась разнообразной. Самыми последовательными сторонниками смешанного обучения в начальной и средней школе были скандинавские страны. В Дании эта традиция восходит к XVIII в., в Норвегии совместное обучение было узаконено в 1896 г. В Германии вплоть до последних десятилетий XIX в. девочки практически не могли получить среднего образования, даже с появлением специальных женских гимназий статус последних был значительно ниже, чем статус мужских школ. Эти различия и сейчас сохраняются в некоторых землях. В Великобритании большинство начальных и средних школ стали совместными лишь в XX в. Во Франции Кондорсе уже в XVIII в. ратовал за бесплатное и совместное обучение мальчиков и девочек, этот принцип приняли и сенсимонисты. Тем не менее, вплоть до конца XIX в. нормой считалось раздельное обучение, которое жестко отстаивала католическая церковь.

Главными аргументами против совместного обучения были: а) забота о сохранении нравственности, б) указания на то, что у мальчиков и девочек разные способности и в) что им предстоит разная жизнедеятельность.

Мужские страхи перед женским образованием и совместным обучением распространялись не только на науку и технику, к которым девочки были заведомо не способны, но даже на занятия изобразительным искусством. Противники допущения женщин в художественные учебные заведения ссылались и на неспособность женщин к высокому искусству, и на «неприличность» занятий живописью, и даже на снижение детородных способностей женщины из-за чрезмерной умственной стимуляции. Часто повторялся довод, что порядочная женщина не должна смотреть на нагого мужчину. Чувствительные мужчины заботились как о целомудрии художницы, так и о переживаниях мужчины-натурщика, который становится беспомощным объектом женского взгляда. В 1890 г. парижский журнал MoniteurdesArts выражал «беспокойство по поводу мужчин-моделей, которые не смогут сохранить свое хладнокровие в присутствии хорошеньких лиц, светлых волос и смеющихся глаз молодых художниц». Возможное присутствие в классе женщин смущало и студентов-мужчин. Лишь в 1897 г. после долгих публичных споров, вопреки бурным протестам их коллег-мужчин, французские женщины победили, но рисование с натуры и уроки анатомии еще долго оставались раздельными, а мужчины-натурщики в присутствии женщин должны были позировать в трусах.

Сходным образом развивалась ситуация и в России. В допетровскую эпоху хорошее домашнее образование было доступно лишь девицам из самых знатных семей, причем все зависело от усмотрения отцов. Автор известного исторического сочинения «О России в царствование царя Алексея Михайловича» Григорий Котошихин писал, что «Московского государства женский пол не учен и не обычай тому есть». При Петре I открылись первые частные школы для девочек, а монахиням было предписано обучать грамоте сирот обоего пола, а девочек, «сверх того, прядению, шитью и другим мастерствам». Но настоящего образования девочкам не давали, считая, что место женщины – у домашнего очага, под покровительством отца или мужа, образование может лишь испортить ее характер. «Прадед не допускал мысли о воспитании детей; в те времена чада должны были удерживаться в черном теле в доме родителей, и он за порок считал, чтоб русские дворянки, его дочери, учились иностранным языкам», – вспоминала в конце XVIII в. Е. А. Сабанеева (Сабанеева, 1996. С. 363).

Больше всего сделала для развития женского образования Екатерина П. Началом общественного женского образования считается открытие в 1764 г. в Санкт-Петербурге по проекту И. И. Бецкого Воспитательного общества благородных девиц и при нем – отделения для девиц мещанского звания (Веселова, 2004). С 1786 г. создавалась также сеть начальных школ совместного обучения, но их было мало и в них обучалось в 13 раз меньше девочек, чем мальчиков. В 1856 г. в начальных народных школах числилось всего 450 тысяч учащихся, из которых девочки составляли 8,2 %. Что касается среднего образования, то все оно было раздельным и сословным.

В первой половине XIX в. для девочек привилегированных сословий предусматривалось «светское» образование в виде институтов благородных девиц. В 1853 г. их было 25, в них учились 4 187 девочек. Главнейшей их задачей провозглашалось воспитание «добрых супруг, хороших матерей и хороших хозяек». Согласно Уставу 1855 г., цель воспитания девиц «заключается в приготовлении их к добросовестному и строгому исполнению предстоящих им обязанностей, дабы оне со временем могли быть добрыми женами и полезными матерями семейств» (Тишкин, 1984. С. 171). Работать по найму они могли только гувернантками.

Условия жизни и качество образования в разных пансионах и институтах были разными, но никакой вне-семейной деятельности это образование не предусматривало. Как иронически писал Гоголь в «Мертвых душах», «хорошее образование, как известно, получается в пансионах. А в пансионах, как известно, три главные предмета составляют основу человеческих добродетелей: французский язык, необходимый для счастия семейственной жизни, фортепьяно, для доставления приятных минут супругу, и, наконец, собственно хозяйственная часть: вязание кошельков и других сюрпризов» (Гоголь, 1959. Т. 5. С. 17).

К высшему образованию женщины не допускались. Т. Кузминская рассказывает, как в 1860-х годах у нее с матерью состоялся такой диалог: «А я с удовольствием поступила бы в университет». – «Зачем образование? Оно не нужно. Назначение женщины – семья» (Пономарёва, Хорошилова, 2000). До 1905 г. русским женщинам запрещалось посещать университеты даже на правах вольнослушательниц. Не удивительно, что они ездили учиться в Европу, где заодно приобщались к революционному движению.

Вокруг проблем женского образования во второй половине XIX в. шли яростные споры (Федосова, 1980; Якубенко, 2001). Либералы-западники (А. Н. Бекетов, А. Н. Пыпин, Д. А. Хвольсон, Н. И. Костомаров, Д. И. Менделеев) ратовали за допуск женщин в университеты. Славянофилы были категорически против, считая, что образование подрывает женскую нравственность и здоровье. В популярной книжке 1859 г. об особенностях мужской и женской психологии говорится: «Занятие науками и чтением столь пагубно для женщин, потому что оно отвлекает их жизненные силы к мозгу и таким образом лишает их половые органы естественной их силы. Поэтому-то ученые женщины обыкновенно бывают или бесплодны, или подвержены опаснейшим припадкам во время беременности» (Тишкин, 1984. С. 125).

Насмешки над стрижеными и вульгарными курсистками – любимая тема мужского фольклора. «Мы не верим, чтобы человек, серьезно преданный науке, захотел присутствия женщин и девиц на своих лекциях в университете… Требовать допущения девиц в университет могут только молодые, очень молодые студенты (с их стороны это понятно!) и те, которые волочатся за популярностью…» – писал в 1862 г. И. С. Аксаков (Там же. С. 121).