Мальчик с лесного берега

— Что же, разве это причина, чтоб унижать человека?

Но я уже его не слушал. Я почувствовал, что удилище мое дрогнуло — у меня начинало клевать. Я представил себе, как рыба сбоку берет наживку, тянет ее, еще не касаясь крючка. Я замер в ожидании. И тут-то все и произошло.

— Погляди на свою лесу, — говорю я Рою.

Он взглянул на берег и увидел, что ивовый прут, к которому он привязал свою жерлицу, выскочил из земли и лежит уже у самой воды. Но не успел он еще отойти от меня, как я почувствовал сильный рывок — чудовищный рывок, — дернул удочку кверху, чтоб подсечь рыбу, но удилище изогнулось и чуть было не сломалось. Тогда я понял, что это — моя большая треска.

— Ты зацепил мою лесу! — заорал мне в ухо Рой. — Мою рыбу упустишь!

— Да у меня рыба, у меня! — кричал я ему в ответ, изо всех сил вцепившись в удилище и едва не падая в воду, но не разжимая рук.

— Нет, это ты зацепил мою лесу. Давай сюда удочку.

Красный и взъерошенный, он приплясывал на коряге.

— Ты мне лесу погубишь! Куда ты тянешь? Упустишь рыбу!

Мне некогда было глядеть еще и на лесу Роя. Я старался не упустить ту рыбу, которая натягивала лесу у меня, и в то же время держаться подальше от Роя, чтоб он не мог отнять у меня удочку.

— Да ты что это в самом деле? — сказал Рой и крепко ухватился за мое удилище. — Сейчас же отпусти. Вот я сломаю удилище о твою спину.

Рыба тянула, удилище выгибалось, Рой и я крепко держались за него.

Потом Рой размахнулся и сшиб меня с коряги назад, прямо в воду — там было мелко, — а когда я выбрался оттуда, он уже наматывал лесу на катушку, медленно двигаясь к берегу и вываживая за собой рыбу. Я подбежал и хотел отнять у него удочку, но он оттолкнул меня и вытащил рыбу на берег.

Так и есть, настоящая муррейская треска, здоровенная, даже побольше, чем на двадцать фунтов весом. Рой тащил ее вверх, подальше от воды, а она била хвостом и разевала рот. Я ухватился за леску — теперь-то уж ясно было, кто из нас поймал эту рыбу.

— Мой крючок! Моя леса! — закричал я на Роя чуть не плача. — Ты вытянул мою рыбу.

Это его леса зацепилась за мою и испортила все дело. Но я кричал ему только одно: «Ты вытянул мою рыбу!»

— Да ты что, в своем уме? — ответил Рой, и я решил, что он меня сейчас ударит. — Кто вытянул эту рыбу? Я. У тебя бы силенки не хватило, ты бы сам свалился в бочаг и рыбу упустил.

— Ты вытянул мою рыбу, — повторил я. — Ту самую, которую я так мечтал поймать.

— Вот ты и поймал ее, — сказал Рой и наступил на треску, чтобы вытащить у нее из пасти крючок.

— Нет. Это ты поймал ее!

— Ведь она была на твоем крючке. — Теперь Рой уже смеялся.

— Это все равно! Вытащил ее ты. Значит, ты ее и поймал. Ты отнял ее у меня. Вытянул мою рыбу.

— Да бери ты ее, пожалуйста.

— Теперь она мне не нужна. Я сам хотел поймать ее.

— Тьфу черт! Ведь ты ее и поймал. Можешь всем говорить, что это ты поймал ее. Я ничего не скажу.

— Все равно! — кричал я. — Том Вудли сам поймал свою пятнадцатифунтовую. Ну зачем ты мне помешал? — Я не то чтобы плакал, а просто орал на Роя, потому что выловить когда-нибудь еще одну такую рыбину нечего было и надеяться.

Рою вдруг стало меня жалко, и он сказал:

— Ну, ладно, Эдгар, чего там.

И тогда я выругался, длинно и замысловато.

Рой снова рассвирепел и швырнул в меня комком глины.

— Ты украл мою рыбу, — сказал я, отбежав в сторону. Мне хотелось оскорбить его.

— Забирай к черту свою рыбу! — заорал он.

— Не хочу, — ответил я и бросился бежать.

Я хотел спустить на воду лодку Роя, чтобы переправиться в ней на тот берег, но застрял на отмели, а Рой догнал меня и смеялся надо мной все время, пока мы плыли через реку. Потом, когда мы пристали к берегу, он обнял меня, и я стал говорить; что никогда мне больше не поймать такую рыбу и никогда не убить лисицу. Никогда. Теперь я конченый человек, и Рой знает это. А он все держал меня и уговаривал, он обещал всему свету рассказать о том, что эту рыбу поймал я, — и больше того: он еще поможет мне убить лисицу. У него есть патроны и манок, и, если я приду к нему завтра, мы с ним пойдем на охоту за лисой, а может, еще и поудим. Наконец он меня отпустил.

— Ты забыл удочку! — крикнул он мне вдогонку.

— Можешь взять ее себе, — отозвался я и снова выругался. Он швырнул ее мне вслед, но я убежал. Я кричал и ругался, а на берегу остались моя удочка и большая треска, которая должна была быть моей.