Мальчик с открытки (СИ)

- Надо думать, прежде что-то говорить, а не только пользоваться нечаянными мыслишками, мелькающими иногда в твоей голове, - язвительно крикнула Тинка и зашла в сени, плотно закрыв входную дверь и тем самым заглушив ответные слова Руслана, что-то вроде, зачем хамить. Ну и пусть обижается, если не понимает, что не следует с ней заигрывать, как с Хасановой или любой другой девчонкой.

Впрочем, Руслан нисколько не обиделся. На следующий день явился к Масловым после обеда и пригласил Тинку в кино на взрослый сеанс, она отказалась идти с ним, вместо этого пошла с Галочкой Иноземцевой на пятичасовой, детский, сеанс. Но Руслан, встретив её в кинотеатре, тут же подошёл к ней и не отстал, пока не проводил их до Галочкиного дома: Тинка была вынуждена зайти к Иноземцевым, чтобы не допустить дальнейших проводов наедине - ей не о чём было разговаривать с парнем, который, как сказала бы баба Маня, от скромности не умрёт.

Утром в субботу мать послала Тинку за хлебом, ей пришлось идти за ним в Караяр, в магазин при районной пекарне, - только в нём можно было купить горячий, свежеиспечённый хлеб. Там она натолкнулась на Кузнецова, словно он её ждал; попытки ускользнуть от него не увенчались успехом, пришлось вместе с ним шагать по главной улице на глазах почти у всего села, вдобавок Руслан нёс её сумку с хлебом. А вечером он встретил её после репетиции на танцевальном кружке, и как Тинка ни сопротивлялась, проводил её до дома, подружки в это время пошли в кино.

Довольная, что быстро удалось отвязаться от парня, Тинка вбежала в дом, в кухне её встретила мать.

- Наконец-то появилась! - в голосе её чувствовалась тревога. - Собирайся, поедешь в Свердловск к сестре, поживёшь у неё с неделю, Марину положили в больницу, её свекровь с работы не отпускают, у неё отчёт, а муж в командировке, посидишь с малышкой с неделю, отец уже пошёл отпросить свою машину у начальника, отвезёт тебя, к утру будете в Свердловске.

Глава XVII

Заглянув в тесную больничную палату, Тинка встретилась с радостным взглядом сидящей на кровати сестры. Марина в огромном, не по росту, казённом халате выглядела совсем юной, и не подумаешь, что ей девятнадцать и у неё уже есть трёхмесячный ребёнок, которого Тинка принесла кормить. Она делала это три раза в день - утром, в обед и вечером привозила малышку в коляске, благо, что больница была в квартале от дома, где сестра жила с мужем и свекровью Ольгой Ивановной в трёхкомнатной квартире. Малышке требовалось грудное кормление, да и у Марины скапливалось молоко, её болезнь, что-то по-женски, не влияла на ребенка.

- Как она выросла и похорошела! - словно не виделась с дочкой долгое время, хотя только вчера вечером Тинка её приносила, ворковала Марина, любуясь нежным личиком крошки дочки. - Она по ночам хорошо спит, животик не беспокоит?

- Спит без задних ног, за ночь ни разу не пикнет, - успокоила сестру Тинка, немного покривив душой, ведь племянница давала жару почти каждую ночь своим криком, но доставалось больше свекрови, которая брала её спать к себе в комнату; пока не напоит молочной смесью, девочка не замолкала, - корми свою красавицу поскорей, ей уж невтерпёж, того и гляди соберёт всех больных в палату рёвом. - Малышка, действительно, уже куксилась.

Незаметно пролетела неделя. Несмотря на то, что свекровь сестры завершила свой отчёт и вернулся из командировки зять, отец за Тинкой не приезжал - надо было дождаться выписки Марины из больницы. Впрочем, свободного времени у Тинки стало больше, и она изнывала от безделья: Ольга Ивановна до обеда могла работать дома и занималась внучкой. Она посоветовала ей заглянуть в школу, которая была видна из их окна, и напроситься посещать там временно девятый класс.

- Хочешь, я с тобой схожу? - предложила она.

- Спасибо. Я сама справлюсь, - отказалась Тинка и в то же утро поспешила в школу.

Она не заметила на двери вывеску, указывающую, что школа эта с английским уклоном, и просто была ошарашена изумлением и одновременно презрением, которыми встретила её завуч, когда Тинка высказала свою просьбу. Из речи той, хотя и звучавшей в пристойных словах, но в явно снисходительно-презрительном тоне, ясно вырисовывалась грубая суть: да как она смеет лезть после сельской школы к ним, в привилегированную! И в результате - категоричное «нет», ей не позволено посещать уроки! Тинка с трудом удержалась, чтобы не плюнуть завучихе в лицо. Оскорблённая неприветливым отказом, девочка, сжимая от злости кулаки, стремительно помчалась по лестнице вниз к выходу. У дверей столкнулась с каким-то мальчишкой.

- Ну и денёк, все сегодня словно с ума посходили, летят сломя голову, добрых людей, стремящихся на урок, с ног сшибают! - иронично воскликнул парень. - Ты что бежишь как угорелая, двоек нахватала? Что молчишь, я тебя спрашиваю, русский язык забыла? - В певучем его голосе чувствовалась насмешка.

Тинку до того охватило бешенство, что она не смогла выдавить из себя ни слова, хотя очень хотела наговорить ему гадостей, и открыла в растерянности рот в попытке заговорить.