Мальчик с саблей

— «Бэтээры» не на ходу, — сказал Тайга, — со мной пятнадцать человек, мы на Полуденном перевале…

В этот момент бронемашины итальянцев пришли в движение.

— Скаппа, Скаппоне! Дай![5] — заорал Тайга, вдруг вспомнив словечко из кривцовского досье.

И бросился наперерез джипу, вопя уже по-русски:

— Беги, трусливая макаронина! Сиди в своей задрипанной пиццерии, нагуливай брюхо, трави байки! Жри свою паннакотту с профитролями!

Машина затормозила, едва не ударив Романа бампером по ногам.

— Что ты хочешь от меня? — зло крикнул Скаппоне. — Кто ты такой, чтобы меня останавливать?

— На мирный город, — Тайга ткнул пальцем в сторону Плешина, — напали вооруженные люди, намеренно и организованно. И они попытаются скрыться с места преступления — через этот перевал. Помоги перекрыть им путь!

— У меня нет такого приказа. Разговор окончен.

Скаппоне махнул рукой водителю. Тот сдал назад и объехал Романа.

— Капитан! Нэй секоли федэле![6] — крикнул Тайга вслед, и вдруг джип остановился.

Несколько секунд Скаппоне сидел, опустив голову, сгорбившись, будто его ударили в солнечное сплетение. Потом обернулся и укоризненно покачал головой.

Вышел из машины. Оглядел пологие лесные склоны, дорогу, рассекающую луг, зачем-то посмотрел на небо.

— Слишком просторно, — сказал он. — Слишком мало людей. Эту дорогу не перекрыть.

— Вызови своих, — сказал Тайга. — Связь вроде появилась. Вызови французов. Вызови всех. Миротворческие силы атакованы. У тебя вполне понятный повод.

Истекали последние мгновения тишины.

За пятнадцать минут не возвести инженерных сооружений, не построить баррикаду в сто метров длиной. Можно отрыть полуокоп саперной лопаткой, но в такой местности толку от него — чуть.

Тайга обошел позиции всех бойцов, вспоминая подробности предрассветного боя. Фланги не удержать в любом случае, значит, задача — продержаться до подхода подмоги. Скаппоне сказал, полтора часа. Значит, теперь уже час десять.

Хорошие ребята, подумал он сразу про всех — и про своих, и про итальянцев. Никто не задает лишних вопросов: зачем мы здесь и что пытаемся защитить в чужой стране.

Удачно, что есть возможность сделать это? Пожалуй, да!

Удачно… Это слово вдруг вернулось к Роману прохладным ветерком. Удача так благоволила ему в последние дни. Потерялось оружие — и тут же нашлось. Да еще и с довеском в несколько сотен стволов. Поехали наркоторговцев ловить, а вышли в тыл вооруженной банде…

Тайга верил в удачу, но не доверял случайным стечениям обстоятельств. А то, что рассказал Скаппоне, пока по «бэтээру» не залепили из гранатомета, лишь подтверждало: случайностей не бывает. В странном человеке, наблюдавшем за «землемерами» в главном городе французской зоны контроля, нельзя было не узнать Кривцова. Такой же следователь, как Охрименко балерина.

Мысль, что его, майора Тайгу, дергают за веревочки, подводя к каким-то решениям, сначала показалась унизительной. Что они хотели, все эти кривцовы? Передать «ничейное» оружие тополинцам? А если бы его, Романа, утром убили в горах, тогда что? Кто отдал бы такое распоряжение? Хотя, наверное, капитана Вольховского и уговаривать не пришлось бы… Кто-нибудь да остался бы за крайнего и, если что, ответил за преступный приказ…

Чисто, не подкопаешься, в три слоя замазано… Сначала можно сказать, что никакого «конфискованного» оружия не было — только то, что вернулось в гарнизон. Его и видел-то один Салан, наверное. Докажут, что было — так чье оно? Таких стволов — от Зимбабве до Гондураса… Конфискат — на то и конфискат, на этот вопрос можно просто не отвечать. А кто раздал его гражданским? Майор Тайга по собственному разумению… За что и направлен в звании младшего лейтенанта служить в места, созвучные его фамилии…

Нет, не о том думаешь, Тайга! Ты что, жалеешь, что велел отдать оружие плешинцам? Ни секунды! Так сочти за счастье, что твои внутренние желания «совпали» с интересами твоей страны. А то, что рот у страны заклеен, что не смеет она сказать вслух, чего хочет… Значит, сумей догадаться сам! И ответственность бери на себя.

Пыльные столбы на дороге — внизу, в Горсти, — возвестили о том, что время раздумий истекло. Тридцать? Сорок машин? Остатки «землемерской» банды.

Тайга ободряюще помахал итальянцу, расположившему своих карабинеров в подлеске на противоположном склоне. Тот не ответил — наверное, не увидел.

Когда Эзра выпустил последний патрон, то понял, что руки перестают его слушаться. Он отставил винтовку, привалился виском к холодному камню мерлона и закрыл глаза.

А потом поднялся, надел очки и долго смотрел с башни, как выбираются из города и отступают, уезжают, бегут крохотные человечки и как другие человечки бегут за ними вслед, и стреляют, и первые падают…

Часовщик аккуратно сложил плед и хотел убрать его в сумку. Но ему снова попался сложенный в несколько раз кусок ткани. Эзра достал его и осторожно развернул. Флаг Тополины средних размеров, из тех, что в ходу у футбольных фанатов, затрепетал в его руках.