Мальчик с саблей (сборник)

К городу с востока по широкому полю как мухи ползли машины. До холмов вполне отчётливо долетал речитатив сотен автоматов, тяжелая пулемётная дробь, сиплый вой миномётов.

– Суки, суки, суки!.. – Охрименко сжал голову руками, согнулся, сел на корточки. – Та какие же с-суки, подумать боюсь! Ведь алтинцы же отовсюду сюда пришли, товарищ майор! Как через дуршлаг – через французов, через англичан, через всех! Ведь эти суки просто закрыли глаза, так?!

– Не кипятись, лейтенант, – Тайга шарил биноклем по восточным предместьям Плешина, пытаясь разглядеть, на чьей стороне преимущество.

Дур-рак, клял он себя, какой же дур-рак! Оставить целый арсенал, бесценный неучтенный клад, безо всякой пользы валяться в трухлявом сарае! Слишком, слишком много машин, автобусов, грузовиков ползло по полю в сторону города. Сколько «землемеров» могло вот так собраться вместе, чтобы в открытую штурмовать город? Пятьсот? Не надо себя обманывать, их не пятьсот и даже не тысяча. Против ста стволов и трёх бэтээров гарнизона.

– Конец привала. Бегом-арш!

* * *

– Связь, связь, связь… – твердил Вольховский несчастному радисту, уже только что не с головой влезшему в станцию. – Дай мне пеленг, дай мне хоть что-то.

– Товарищ капитан… – на молоденьком сержанте лица не было. – Нет связи! Уровень шума такой, словно рядом РЛС работает.

Лампа дневного света замерцала с неприятным синеватым оттенком. Как в морге, подумал Вольховский. В гарнизоне осталось меньше взвода – всех пришлось выдвинуть навстречу приближающейся с востока угрозе. Бронетранспортёры до времени скрылись среди хозяйственных построек, по дворам предместья, спешившиеся солдаты рассредоточились по огородам. «Два амбара, три сарая», – вспомнил Вольховский слова отце Миклаша.

Из динамика станции лился ровный, чистый, мощный белый шум. Что-то было связано с этим, какое-то воспоминание. Пеленг… Пеленг.

И Вольховский вспомнил. Ещё в училище он слышал, что можно спаять простейшую штуку: один конденсатор, одно реле, всего пять-шесть деталей. Втыкаешь такую заглушку в сеть. На положительной фазе конденсатор заряжается, а в начале отрицательной выплёвывает в сеть накопленный заряд. Очень коротким импульсом, в несколько наносекунд. И так пятьдесят раз в секунду. А здесь, в Тополине, все шестьдесят – евростандарт.

В любую розетку – на кухне, в сарае, под лестницей, дома или на заводе, куда угодно – ты суёшь такую штуку и получаешь глушилку с антенной длиной в сотни метров, а то и в километры – насколько тянутся от твоей розетки до ближайшего трансформатора обычные электрические провода. Точечные импульсы раскладываются по спектру в равномерный фон, белый шум, с мощностью сигнала, недоступной ни одной радиостанции… И такой приборчик быстро не обнаружишь. А если их два? Пять? Пятьдесят?

Вольховский хотел сказать об этом сержанту, но сверху пришёл пронзительный, рвущий уши свист, и пол встал на дыбы, как норовистый конь.

* * *

Держась за стену, часовщик Эзра по узкой винтовой лестнице поднялся на самый верх центральной башни замка. Здесь было свежее, чем внизу. Утренний ветер беспардонно трепал одежду.

Эзра прислонил снайперскую винтовку к щербатому белокаменному мерлону и отдышался. Из большой хозяйственной сумки он последовательно извлёк раскладной табурет с матерчатым сиденьем, клетчатый плед, четыре коробки патронов, шерстяные перчатки с обрезанными пальцами. Из сумки выскользнул и упал под ноги старику свёрнутый кусок шелковистой ткани. Эзра, кряхтя, наклонился за ним и убрал обратно.

– Мир не видел такого напыщенного болвана, Эзра! – сказал он, аккуратно усаживаясь на табурет перед смотрящей на юг бойницей, закутываясь в плед и надевая перчатки. – Выклянчить у занятых людей такой серьёзный инструмент!

Он бережно взял винтовку в руки, снял с предохранителя и дослал патрон в ствол. Снял очки, неловко просунул ствол в бойницу, упёрся прикладом в плечо, а глазом приник к окуляру прицела.

* * *

Три глубоких заросших бузиной оврага втыкались в Плешин с юга, как вилы в солому. Под сенью серебристых ветвей двигались люди Ишты, лучшие воины из числа «землемеров». Невидимые постороннему взгляду, они беспрепятственно миновали предместье.

Звуки выстрелов с восточных окраин города уже давно слились в сплошную канонаду. На ближнем алтинском хуторе проснулись два миномёта, и снаряды с визгом проносились над оврагами в сторону русского гарнизона.

Ишта раздвинул ветки и осмотрел края оврага. Перекошенные заборчики, чёрные грядки, одуванчики.

Суховраг, так называлась эта лощина, выходил на огороды окраинной улицы, к дровяным сараям и теплицам, обтянутым драным полиэтиленом.

Ишта поднял над головой ракетницу. Белая лампа зависла над южным Плешином.

Изо всех трёх оврагов «землемеры» хлынули в город.

Их встретили.

* * *