Мальчик с сердцем цвета индиго

Ханна от неожиданности такого подхода даже сначала растерялась, потом собралась с мыслями и ответила супругу, что ничего не знает, но может спросить и узнать. Ханна была в замешательстве от своих собственных мыслей, что никогда не думала даже спросить об этом столь близкого человека, к кому она практически полностью приросла душой за все эти годы жизни. И она не могла себе объяснить, почему у нее эта мысль ни разу не возникала. И причиной были не легкий стыд и стеснение, как со старшими сыновьями, а даже некий запрет на эти раздумья. Как будто Илан целиком и полностью принадлежал отцу, что ее даже в какой-то момент напугало. Как будто она могла пропустить что-то еще не менее важное в его жизни за забором этого искусственного барьера. Чтобы отогнать чувство вины и тревогу, она обещала себе сегодня же вечером поговорить об этом с сыном.

Илан и Хилай все еще не могли встречаться в саду у нее, так как слишком долго надо было дожидаться темноты. Поэтому до самого заката солнца они прохаживались у моря, посещали кафе и рестораны, и только к самому отходу солнца он провожал ее до дома, потом уезжал к себе в город или уходил домой.

Сегодня молодые люди пошли в небольшой парк, который находился на окраине городка. Был светлый, безоблачный, весенний день. Дождавшись появления звезд и луны на небе, Хилай легла лицом к небу на траву у небольшого дерева. Илан, сидя на скамейке, уже давно облокотился головой о спинку скамьи и наблюдал за еле заметными сверкающими точками на небе. Обратив внимание, что подруга выбрала более удобный ракурс на земле, он ее спросил:

– И что ты видишь?

– Бесконечность. А ты?

– Ограниченность.

Хилай повернулась к нему, чтобы проверить, туда же он смотрит, что и она, или нет. Как будто хотела проверить, насколько их угол взора отличался, что такая разная картина создается.

– Ладно, а что ты еще видишь, Илан?

– Темноту. А ты?

– Свет далеких звезд, отблеск холодного месяца и свободу. А что ты чувствуешь?

– Холод от ветра. А ты?

– Тепло земли, – ответила Хилай, затем засмеялась и спросила: – А ты точно там же, где и я сейчас?

– Видимо, нет.

– Тогда иди ко мне и ложись рядом! – без промедления сказала она молодому человеку, перевернулась на живот, как будто хотела точно проследить его траекторию движения и быть уверенной, что он окажется именно там, где сейчас она.

Когда Илан подошел, она попросила его закрыть глаза и лечь, не смотреть, пока она не скажет. Молодой человек улыбнулся, глядя на нее сверху, и последовал ее просьбе. Сел рядом с ней, затем лег на спину. Когда он окончательно принял удобное положение, то почувствовал тепло совсем рядом, а на лице защекотали пряди непослушных кудрей. После чего последовала команда: «Теперь открывай!»

Открыв глаза, он увидел бесконечное небо, светлую, почти полную луну и рядом чувствовалось тепло ее тела. Она повернулась к нему и спросила:

– Ну что, здесь ведь картина гораздо правдоподобнее? Не так ли?

Илан не ответил. Взял ее руку и приложил к губам. Через некоторое время он сказал:

– Рядом с тобой не картина неба другая, а сама жизнь другая…

Молодой человек сам понимал, что чем ближе подходит время к его выпуску, тем ближе точка, которая будет завершением. Он запрещал себе думать над этим, так как ему была страшна мысль, что однажды надо будет выбирать. Также, как однажды пришлось Ашеру. Готов ли он к этому выбору? Ему было легче подумать, что лучше бы его самого не было в этой истории, чем пожертвовать ею или отцом. Изо дня в день, особенно после свадьбы Ашера, ему становилось все тяжелее защищать себя от этих мыслей. Они подобно иглам, которые вонзались в плоть, кололи его и появлялись тогда, когда он их меньше всего ожидал. Они отравляли его жизнь. Единственное, что его спасало, – это или Хилай, которая приходила на помощь, или кисти, мастихины и краски.

На этот раз спасла его от этих мыслей Хилай. Но Илан боялся, что однажды ее помощь может быть ему даже более боль приносящей, чем если бы он тонул в своих горьких темных мыслях. Что ее рука, которая так легко выносит его из болота и тины размышлений, окажется сама невыносимой болью. Что ее улыбка будет дарить ему тепло, а сердце безграничную поддержку, а глаза ее будут плакать. Этого он бы не смог вынести. Тогда он перекидывался невольно на другой берег болота. Там он видел мальчика, которого жестоко бил родной отец, которого оставила родная мама. Мальчика, который рос в боли и лишениях, мальчика, который сам всего в жизни добился и сделал все, чтобы Амирам с его сестрами и братьями ни в чем не нуждались. И этот мальчик просит лишь одного, чтобы Илан подарил ему его спокойный уход на покой. Именно так отец ему озвучивал свою единственную теперь просьбу.