Мальчик со шпагой

13

После майских праздников зацвела черемуха. Взрослые говорили, что, когда она цветет, приходят холода. Но на этот раз черемуховый цвет кипел среди буйного лета.

Серёжа и Генка давно забросили школьные пиджаки и ходили на уроки в форме «Эспады». Никто им больше не говорил ни слова. Но когда в форме барабанщиков появился Димка, снова грянул скандал. Дежурная учительница сгребла Димку в коридоре и доставила к директору.

— Полюбуйтесь, Анатолий Афанасьевич! Ведь есть же общешкольная форма, а они ходят бог знает в чем! Как в пионерском лагере!

Анатолий Афанасьевич глянул на Димку — маленького, взъерошенного и непокорного. И кончил спор одной фразой:

— Да пусть ходят, жалко, что ли.

А потом добавил, пожав плечами:

— Зачем им жариться в такую погоду в сукне? Есть же пионерская форма, никто ее в школе не запрещал.

То ли после этих слов, которые разнес Димка, то ли потому, что приближался пионерский праздник, школа расцвела белыми и синими рубашками, голубыми октябрятскими жилетиками, разноцветными испанками.

Дня за четыре до праздника Серёжу остановил в коридоре Димка.

— На парад пойдешь? — ревниво спросил он.

— Едва ли, Дим. От дружины сводную колонну собирают шестьдесят четыре человека. Восемь на восемь, коробка. Да еще знаменная группа. От нашего класса всего пять человек идут.

— У нас вообще никого не берут, — огорченно сказал Димка. — На смотре строя и песни мы лучше всех ходили, а все равно не берут.

Серёжа спешил домой: с дядей Витей они договорились посидеть над переводом американской статьи о раскопках в Боливии. Как утешить Димку, Серёжа не знал. Хлопнул его по плечу, сказал торопливо:

— Да ладно, не горюй. У тебя все впереди.

И пошел было к лестнице.

— Серёжа!.. — окликнул Димка. Окликнул так, что стало ясно: скажет что-то серьезное.

Серёжа вернулся. Димка в упор смотрел распахнутыми глазами.

— Давай соберем наших, — попросил он. Негромко так, серьезно и с напором.

У Серёжи даже холодок по спине прошел.

— Зачем? — так же негромко спросил он.

— Ну мы же все равно отряд. Соберемся и пойдем на парад сами. Со знаменем. Юнармейцы собираются, секция картингов тоже, а нам разве нельзя?

Словно эхо марш-атаки отозвалось в Серёже. Он даже зажмурился на миг. В блеске клинков и горнов представился ему строй «Эспады»… Но разве это возможно?

— Разве всех созовешь? — сказал он.

— Барабанщики — все.

— Барабанщики само собой. А другие?

— Генкина группа всегда наготове.

— А остальные? Одного в школе не пустят, другой сам не захочет. Или еще что-нибудь… И кто нам разрешит?

— А кто запретит? — упрямо сказал Димка. — Можно всех созвать. Цепочка-то еще действует.

— Сходим на парад, а потом что? — спросил Серёжа.

— Потом… потом что-нибудь.

Димка, конечно, и сам не знал, что будет потом. Но, кажется, был уверен, что обязательно будет. И обязательно хорошее. Словно стоит выйти на площадь отряду с шеренгой барабанщиков впереди, и отряд после этого останется навсегда.

В Димкиных словах, в Димкиной уверенности было что-то от старой «Эспады», от прежней жизни — веселой, боевой, несдающейся.

«А вдруг…» — подумал Серёжа. Эхо барабанного марша гудело в нем ровно и неутомимо.

— Я подумаю, — сказал он. — Я узнаю… Это, наверно, в райкоме комсомола надо спросить. Где собираться, во сколько начало и вообще… всякие подробности… А соберем?

— Конечно! — весело откликнулся Димка. — Ты узнай, только сегодня же.

«Опять получается, что я главный командир», — подумал Серёжа. Но не было времени для колебаний. Главное — делать дело. Он помчался домой с мыслями про общий сбор и был уверен, что все пойдет хорошо. Тревожили только мелочи: у всех ли в порядке форма, хватит ли клинков хотя бы для командирской группы и где взять новое древко для флага.

На полпути Серёжа сообразил: не надо терять время и лучше сразу же зайти в райком. Это недалеко, он был там один раз с Олегом.

В райкоме кипела предпраздничная жизнь. Бегали по коридору члены пионерского штаба в голубой форме с белыми портупеями. Высокий худой парень кнопками прикалывал к стене объявление о генеральной репетиции парада. Кнопки не лезли в штукатурку, и парень чертыхался. Серёжа не решился спросить у него, кто занимается парадом. Он спросил об этом у веселой девушки в пионерском галстуке, которая тащила по коридору охапку золотистых фанфар. Они были похожи на громадный солнечный букет.

Девушка толково ответила, что парадом занимаются абсолютно все, но вопросы решает один человек — секретарь по школам Лена Ковалева. Она сейчас в горкоме и придет к четырем часам.

К четырем так четырем! Серёжа теперь уже совсем поверил, что все будет замечательно. Здесь свои люди, они и поймут и помогут. Конечно, помогут!

Он поспешил домой. До четырех оставалось еще полтора часа. Дядя Витя сидел с журналом на диване и прихлебывал чай. Он укоризненно глянул поверх журнала на Серёжу.

— Дорогой коллега, вы заставляете себя ждать. Точность — не только вежливость королей. Это еще и свойство людей науки. Рассеянные профессора существуют лишь в юмористических романах.